Критика. Реакция публики
Жерико выставил «Плот „Медузы“» в Салоне 1819 года, причём, как отмечал В. Турчин, «достойно удивления», что это полотно вообще было допущено к показу. Салон 1819 года изобиловал произведениями, прославляющими монархию; главным жанром на нём был исторический, также широко были представлены аллегорические и религиозные сюжеты. Религиозная живопись патронировалась по особой программе и легко обошла доселе популярные мифологические сюжеты. Возможно, картина Жерико появилась в Салоне благодаря усилиям его друзей. Для снижения злободневности полотна, оно было выставлено под названием «Сцена кораблекрушения».
«Плот» был помещён в Квадратном зале, над дверью в Большую галерею. Место было почётным, однако картина не производила того впечатления, которое испытали те немногие, кто видел её в ателье и перед Салоном в фойе театра. Большая дистанция между зрителем и полотном не давала почувствовать то, что вложил в него художник, делала его всего лишь «нездоровой фантазией в стиле Жироде». Стараниями Дедрё-Дорси через два месяца картина была перемещена на другое, более подходящее место — в нижний ряд.
На «Плот „Медузы“» обратил внимание король Людовик XVIII, так отозвавшийся о картине: «Вот, г. Жерико, катастрофа, которая могла стать катастрофой для художника, её изобразившего»
Слова эти, опубликованные в официальном печатном органе, газете «Ле Монитёр», на первых порах были восприняты как признание успеха Жерико, и повторялись на разные лады. Немного погодя обозреватель той же «Ле Монитёр», Эмерик Дюваль, проанализировал картину, о художника, который всё-таки, по мнению критика, «превосходно выразил весь её ужас».
Автор статьи, опубликованной в роялистской газете «Ля Котидьен», указывал на неправильность рисунка, допущенную Жерико там, где «должна быть достигнута чистота и правильность линий». Это было сделано, по мнению критика, ради «основного эффекта». Не было принято и колористическое решение картины — единый коричневый тон. Подобные замечания в отношении «Плота „Медузы“» в ту пору высказывались многими критиками, не принявшими живописный язык Жерико.
О.-И. Кератри задавался вопросом, стоит ли вообще браться художнику за такой «недостойный» сюжет. Ш.-П. Ландон недоумевал, почему Жерико избрал крупный формат для своей картины. По его мнению, такое полотно не подходит ни для общественного здания, ни для «дворца монарха» или «кабинета любителя искусств», его участь — оставаться в мастерской художника. Ландон также указывал на недостатки композиционного построения, не выдержанного «в единой манере», «серое и монотонное» освещение, неправильный рисунок.
Этьен Делеклюз, представитель, как и Ландон, школы Давида, отмечая, что Жерико подаёт большие надежды, тем не менее ставил ему в упрёк увлечение «легкими эффектами» и подтверждал справедливость критиковавших общий тон картины. Однако он отметил и достоинства «Плота…»: «это — сильная идея, хорошо выраженная, которая объединяет все персонажи, это — постепенное развитие образов несчастных, правда, довольно однообразных. Можно сожалеть, что художник остановил свой выбор на таком сюжете…».
Зрители — оппозиционеры с одобрением, а роялисты с негодованием — отметили в картине политическую направленность, критику правительства, по вине которого погибли пассажиры «Медузы». Кто-то, как, например, автор брошюры «Наиболее примечательные произведения, экспонированные на Салоне 1819 года» Го де Сен-Жермен, увидел исключительно политическую направленность «Плота „Медузы“».
По словам первого биографа Жерико, Луи Батисье, люди искусства, привыкшие к возвышенным и отвлечённым сюжетам, не оценили полотно. Лишь небольшая часть близких и мастеров, открытых новому, поздравила художника с успехом. По мнению Батисье, Жерико не обращал внимания на критику, однако, как показывают обнаруженные позднее документы, он воспринимал негативные отзывы весьма болезненно. В одном из своих писем он о. Далее Жерико высмеивает стремление прессы в живописи видеть лишь желание художника утвердить ту или иную идею, искать в любом произведении искусства политическую подоплёку. «Несчастные, пишущие такие глупости, конечно, не голодали в течение двух недель, а то бы они знали, что ни поэзия, ни живопись не способны передать во всей полноте ужас, пережитый оставшимися на плоту…».
Автор
Автор полотна «Плот «Медузы», Жан Луи Андре Теодор Жерико родился в Нормандии, в Руане, в 1791 г. Он происходил из семьи состоятельного торговца табаком и нормандской аристократки. В 1796 г. семья художника переехала в Париж. Теодор Жерико успел проучиться в нескольких учебных заведениях:
- В 1801 г. он поступил в интернат при пансионе Дюбуа-Луазо.
- Спустя некоторое время Теодор Жерико переводится в пансион Решара Кастеля.
- В 1804 г. его зачисляют в Императорский лицей.
Увлекаться живописью Теодор Жерико начал с детства – во многом этому способствовало влияние его дяди Каруэля, коллекционировавшего работы нидерландских и голландских живописцев. В 1808 г. Теодор Жерико поступает учеником в мастерскую Карла Верне. Вторым его учителем стал Пьер Герен. Первые художественные опыты молодого художника относятся к 1811-1812 гг. Теодор Жерико переходит с обнаженных натур и лошадей к портретам и масштабным полотнам.
В первой половине 1815 г. художник служит в мушкетерской роте Лористона, на стороне короля. 1817 г. он проводит в путешествии по Италии, которое наводит его на мысль о создании масштабного пейзажа-драмы. Почти весь следующий год Теодор Жерико посвящает работе над произведением «Плот «Медуза». В 1820 г. живописец посещает Лондон, где с успехом выставляется вышеупомянутая картина.
После возвращения во Францию художник начинает часто болеть. Состояние его усугубляли постоянные травмы во время верховой езды. В январе 1824 г. Теодор Жерико упал с лошади, ударился виском и умер.
Перед отъездом в Англию
| Картина | Тема | Заголовок | Датировано | Технический | Габаритные размеры | Место сохранения | Справка |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Животное | Львы в горном пейзаже | 1818–1820 гг. | масло на дереве | 48 × 60 см | Метрополитен-музей , Нью-Йорк | ||
| Портрет | Учеба молодого человека | 1818–1820 гг. | масло на холсте | 47 × 38 см | Художественный музей Кимбелла , Форт-Уэрт | ||
| Животное | Голова львицы | 1819 о | масло на холсте | 55 × 65 см | музей Лувр | ||
| Ориентализм | Предполагаемый портрет Мустафы | 1819-1821 | масло на холсте | 59,3 × 48 см | Музей Безансона | ||
| Портрет | Альфред Дедре (1810–1860) в детстве | 1819-1820 гг. | масло на холсте | 46 × 38 см | Нью-Йорк , Метрополитен-музей. | ||
| Животное | Два леопарда | 1820 г. | масло на холсте | 59 × 72,5 см | Руанский музей изящных искусств | ||
| Портрет | Пьер-Поль Руайе-Коллар | 1820 г. о | масло на холсте | 64 × 53 см | Замок Версаля | ||
| Портрет | Кавалер | 1820 г. или позже | масло на холсте | 44 × 35 см | Метрополитен-музей , Нью-Йорк | ||
| Портрет | Портрет человека, известного как вандец | 1820 г. о | масло на холсте | 81 × 64,5 см | Париж , музей Лувр | ||
| Животное | Мертвая кошка | 1820 г. о | Париж , музей Лувр | ||||
| Животное | Лошади дерутся | 1820 г. о | акварель | 22 × 29 см | Кливлендский художественный музей | ||
| Животное | Лошадь в шторм | 1820-1821 | |||||
| Животное | Две почтовые лошади у дверей конюшни | 1820-1822 гг. | масло на бумаге, наклеенной на холст | 38 × 46 см | Париж , музей Лувр | ||
| Животное | Пять лошадей видно из крупа в конюшне | 1820-1822 гг. | масло на холсте | 38 × 46 см | Париж , музей Лувр |
Пребывание в Англии 1820-1821 гг.
| Картина | Тема | Заголовок | Датировано | Технический | Габаритные размеры | Место сохранения | Справка |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Животное | Дервиш в стойле | 1820 г. о | бумага на холсте, масло | 25 × 34 см | Институт искусств Кларка , Уильямстаун | ||
| Жанровая сцена | Скачки верхом, галопом | 1820-1823 гг. | масло на холсте | 27 × 38 см | Париж , Лувр. | ||
| Жанровая сцена | Гонка верховых лошадей во время отъезда | 1820-1823 гг. | масло на холсте | 27 × 37 см | Париж , Лувр. | ||
| Жанровая сцена | Четыре жокея на лошадях метают на полной скорости | масло на холсте | 25 × 37 см | Байонна , Музей Бонна-Хеллеу | |||
| Жанровая сцена | Эпсомское дерби | 1821 г. | масло на холсте | 92 × 123 см | Париж , музей Лувр | ||
| Жанровая сцена | Скачки в Эпсоме | 1821 о | масло на холсте | 30 × 42 см | Канский музей изящных искусств | ||
| Жанровая сцена | Жокей на скаковой лошади | 1821-1822 гг. | масло на холсте | 37 × 46 см | Музей изящных искусств Вирджинии , Ричмонд | ||
| Жанровая сцена | Осмотр белой лошади | 1821-1823 гг. | масло на холсте | 65 × 81 см | Кунстхалле Бремен |
Последние годы 1821
| Картина | Тема | Заголовок | Датировано | Технический | Габаритные размеры | Место сохранения | Справка |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Портрет | Мономан зависти , или Ла Йен де ла Сальпетриер, серия пяти портретов лунатиков | 1819-1822 гг. | масло на холсте | 72 × 58 см | Лионский музей изящных искусств | ||
| Портрет | Monomane du vol , или Le Fou aliené , или Le kleptomane ,серия из пяти портретов лунатиков | 1820 г. о | масло на холсте | 61 × 50 см | Музей изящных искусств Гента | ||
| Портрет | La Monomane du jeu серия из пяти портретов лунатиков | 1820 г. о | масло на холсте | 77 × 65 см | музей Лувр | ||
| Портрет | Мономан военного командования серия из пяти портретов лунатиков | 1819-1822 гг. | масло на холсте | 81 × 65 см | Винтертур , Музей Оскара Рейнхарта «Ам-Ремерхольц» | ||
| Портрет | Мономан кражи детей серия пяти портретов лунатиков | 1822-1823 гг. | масло на холсте | 65 × 54 см | Спрингфилд , Музей изящных искусств | ||
| Портрет | Угольная тележка | 1821 г. | масло на холсте | 43 × 65 см | Кунстхалле Мангейм | ||
| Портрет | Голова молодого человека | 1821-1824 гг. | масло на холсте | 46 × 38 см | Национальный музей Южной Австралии , Аделаида | ||
| Портрет | Портрет художника | 1822 г. | масло на холсте | 38 × 30 см | Руанский музей изящных искусств | ||
| Животное | Лошади на пастбище | 1822 г. | масло на холсте | 54,4 × 65,4 см | Музей изящных искусств Дижона | ||
| Животное | La Forge de Village | 1822 г. о | масло на холсте | 51 × 61 см | Уодсворт Атенеум , Хартфорд | ||
| Пейзаж | Гипсовая печь | 1822-1823 гг. | масло на холсте | 50 × 61 см | Лувр , Париж | ||
| Пейзаж | Гостиница Белая Лошадь | 1822-1823 гг. | масло на холсте | 54 × 44 см | Художественный музей Фогга , Кембридж | ||
| Литературный | Гяур | 1822-1823 гг. | акварель на графите | 21 × 24 см | Музей Гетти , Лос-Анджелес | ||
| Литературный | Портрет черного | 1822-1823 гг. | бумага на холсте, масло | 55 × 47 см | Художественная галерея Олбрайт-Нокс , Буффало | ||
| Жанровая сцена | Тележка с бочками | 1822-1823 гг. | масло на холсте | 59 × 73 см | Музей Род-Айленда | ||
| Жанровая сцена | Заряд кирасиров | 1822-1823 гг. | масло на холсте | 38 × 46 см | Коллекция Уоллеса , Лондон | ||
| Жанровая сцена | Заброшенный корабль на пляже (La Tempête) | 1822-1823 гг. | бумага на холсте, масло | 34 × 53 см | Художественная галерея Йельского университета , Нью-Хейвен | ||
| Пейзаж | Этюд мертвой лошади | 1823 г. | масло на холсте | 28 × 31 см | Байонна , Музей Бонна-Хеллеу | ||
| Литературный | Мазепа | 1823 г. о | масло на холсте | 29 × 21 см | Частная коллекция, распродажа 2016 г. |
Крушение плота «Медузы»
Грандиозное полотно «Крушение плота «Медузы» (около 7-ми метров в длину и 5-ти в высоту) – самая знаменитая работа французского художника-романтика Теодора Жерико. Представленная на Салоне 1819 года, она стала сенсацией и скандалом, но не принесла автору ни признания, ни денег. Наоборот, Жерико подвергся травле в роялистских и академических кругах. Пять лет спустя он умер в бедности, перед этим безуспешно пытаясь продать Лувру свою лучшую картину – «Крушение плота «Медузы». Она основана на совсем недавних реальных событиях. Они и через 2 года, когда Жерико завершил работу, всё еще оставались во Франции на слуху. Неопытный и нерешительный мореплаватель, эмигрант Гюг Дюруа граф де Шомаре, пользуясь коррупцией среди французских чиновников, купил себе место капитана королевского фрегата «Медуза». 18 июня 1816 года судно отправилось к берегам Западной Африки, но из-за непрофессионализма капитана село на камни неподалёку от островов Зелёного мыса. Когда стало ясно, что сдвинуть корабль с места не удастся, а запасы воды и еды на исходе, для капитана, губернатора и других высокопоставленных лиц выделили шлюпки, а для 149 оставшихся пассажиров был наспех сооружён плот, на котором они и отправились в непредсказуемый дрейф.
Предполагалось, что шлюпки помогут его буксировать. Но они предательски и трусливо скрылись из виду, оставив переполненный плот один на один с водной стихией. Очень скоро люди начали терять человеческий облик. Борясь за безопасные места у мачты и последние капли воды, они дрались, убивая друг друга и сталкивая в воду. Лишь через 13 дней несчастные увидели на горизонте спасительный корабль «Аргус» – именно этот момент запечатлел Жерико.
Команде «Аргуса» открылось жуткое зрелище: из 149-ти в живых осталось 15 (пятеро из них скончалось почти сразу после спасения). Окоченевшие трупы на плоту перемежались с полуживыми. Оставшиеся в живых вялили на мачте мясо погибших.
Работая над «Плотом «Медузы», Жерико почти год прожил отшельником в своей мастерской. Чтобы ничего не отвлекало его от дела, он даже обрил голову наголо. Мучительно добивался, чтобы ракурсы и позы изображаемых им людей были правдивы. Для этого он лепил восковые фигурки, комбинируя их в различных положениях на игрушечном плоту. Жерико не удовлетворяла работа натурщиков – он пришёл к выводу, что позирование никогда не выглядит естественно. Тогда он стал посещать больницы, где наблюдал и зарисовывал умирающих, а потом и морги. Его устрашающие этюды с отрезанными головами и сваленными в кучу людскими конечностями – оттуда.
Главным достижением Жерико в «Крушении плота «Медузы» стала сложнейшая композиция. Осознав ограниченность фронтальной расстановки фигур, Жерико разворачивает композицию вглубь. Пространство картины становится не просто трёхмерным – оно затягивает зрителя
Обратите внимание на труп у нижнего края картины – создаётся впечатление, что его погружённая под воду голова уходит как раз под раму и, значит, оказывается в нашем, реальном, пространстве
Многим картина Жерико представлялась метафорой государственного упадка, аллегорией постнаполеоновской Франции. И хотя Жерико решал не социальные, а чисто художественные задачи, в ней видели обвинение существующего строя, вот почему на родине столь выдающаяся работа сначала не получила одобрения. К счастью, Жерико всё-таки успел насладиться признанием своего главного труда: кто-то посоветовал ему везти картину в Лондон, где в это время была бурная художественная жизнь. В английской столице к «Плоту «Медузы» выстроились очереди. Всего за месяц её посмотрело более 50 тысяч человек. С этого начался триумфальный дрейф «Крушения «Плота Медузы» в историю европейского искусства.
Печь для обжига гипса (1822-1823)
Печь для обжига гипса (1822-1823)
Считается, что на этой картине изображена печь для обжига извести. Однако это может быть и небольшая мастерская, которой владел сам Жерико. В конце жизни он, стремясь обрести финансовую независимость, вложил свои деньги в эту крошечную фабрику на Монмартре. Предприятие оказалось убыточным, и образовавшиеся долги художник так и не смог выплатить. Более того, именно посещение этой мастерской стало причиной смерти Жерико.
Обыкновенно он приезжал на Монмартр верхом, и в одно из своих посещений он неудачно упал с лошади. Вскоре на месте ушиба образовался нарыв. Художник вскрыл его нестерильным ножом, и через некоторое время у него началось заражение крови, от которого он и умер. Сам Жерико так описал один из своих приездов в мастерскую: «Я подъехал и увидел перед собою полуразвалившуюся хижину, сиротливо притулившуюся под серым небом, возле которой уныло паслись несколько распряженных лошадей».
На первый взгляд, картина лишена привлекательности. Более того, она поражает современников Жерико «откровенной банальностью» представленной сцены. Ничто здесь не притягивает взгляд зрителя: ни распряженные лошади, ни разбитая дорога, ни деревенская печь, которая укрыта облаком белой пыли. Причем происхождение этого белого пятна не совсем понятно и совсем не правдоподобно. Тем не менее, без этого белого облака атмосфера картины была бы совсем другой.
Ари Шеффер. Смерть Жерико (1824)
Клубы пыли придают композиции ауру таинственности и даже какой-то сонной мечтательности. Облако можно воспринимать по-разному, особенно если учитывать, что оно происходит совсем не из этой печи — может быть, это та самая загадочная дымка, характерная для картин мастеров стиля барокко, а, может быть, это дым кадил в храмах из полотен на религиозную тему, которыми в своем время так восхищался Жерико…
Однако, в отличие от этих произведений, в которых дым был второстепенным элементом композиции, в «Печи…» он является главным мотивом, символизирующим непостоянство и быстротечность жизни и ассоциирующимся со стихией воздуха. Все остальное в картине как бы контрастирует по смыслу с дымом, символизируя земное, массивное и вечное. Кроме того, облако дыма является единственным светлым пятном на полотне, которое зрительно «прорывает» монотонно темный колорит.
В то время, как вся сцена кажется неподвижно застывшей, дым придает ей динамизм и, направляясь вверх, создает мощный композиционный контрапункт. Облако дыма быстро рассеивается… «Печь для обжига гипса» — одна из последних картин художника. Вскоре после окончания работы над ней болезнь приковывает Жерико к постели, с которой он уже больше никогда не поднимется.
Хаксли О. Рай и ад
Дюпети М. Теодор Жерико
Панфилов А. Жерико
Барнс Дж. История мира в 10 1/2 главах
Ионина Н.А. Сто великих картин
Художник теодор жерико биография и творчество — философия
За свою недолгую жизнь (1791-1824) он сделал столько, сколько иному не удалось бы, проживи он и 90 лет.
За 15-16 лет в творчестве художника Жерико были заложены основы революционного романтизма, потеснившие царивший академический классицизм во французской живописи девятнадцатого века.
Он был свидетелем революционных событий: становления и падения империи Наполеона, Реставрации и первых проявлений демократии в 20-х годах девятнадцатого столетия. И эти потрясения, естественно, нашли свое отражение в творчестве художника Жерико.
Краткая биография художника Теодора Жерико
Биография художника Жерико представлена немногими основными событиями. Уроженец Руана, он почти всю свою короткую жизнь провел в Париже.
Получив основы образования в Императорском лицее, в 1810-1812 годах художник берет уроки у мастера батальных сцен Берне, «исторического» художника Герена, знакомится с работами Гро.
Неустанно молодой живописец работает с натурой, изучает античность, делает копии с картин старых мастеров и пишет картины «Офицер конных егерей» и «Раненый кирасир, покидающий поле боя».
Проведя год в Италии (1816-1817), художник Т. Жерико изучает античную живопись, знакомится с творчеством Микеланджело, Рафаэля, Энгра. В итоге, он пишет картину «Бег свободных лошадей в Риме», где страсть объединяет человека и животного, где важны не краски, а форма и композиция.
Вернувшись в Париж, живописец ищет темы для творчества в окружающем его мире. Работая в мастерской на улице Мартир, он создает картину «Укрощение быков», пишет портреты, занимается литографией. В Англии (1820-1821) он возобновляет занятия литографией, знакомится с работами Констебля.
На родине работает над новыми картинами, однако вследствие его кончины в 1824 году после тяжелой болезни работа остается незавершенной.
Главный астролог страны раскрыла секрет привлечения богатства и процветания для трех знаков зодиака, вы можете проверить себя Бесплатно ⇒ ⇒ ⇒ ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ….
Творчество художника Т. Жерико
Для взволнованной молодой души естественным было откликнуться на происходящие события того времени, и художник Жерико, объединив в одном сюжете любовь к изображению лошадей и интерес к военной теме, пишет в 1812 году картину «Офицер конных егерей», символ победителя Европы.
Противопоставленная привычной салонной живописи, эта картина, пронизанная движением и темпераментом, необычной пластикой и колоритом, вызвала критику и неприятие приверженцев классического направления. Еще большее непонимание встретило полотно «Раненый кирасир, покидающий поле боя» (1814), воплотившее трагический собирательный образ тех, кого перемолола мясорубка войны и крах империи.
В своем творчестве живописец, с присущим ему максимализмом, выносит на суд истории потрясения своей эпохи.
В конце двадцатых годов 19-го века морская трагедия – кораблекрушение фрегата «Медуза» – ставит новую веху в биографии и творчестве художника Жерико. Наконец, найден исторически-трагедийный сюжет, в котором он может выразить свое отношение к происходящим событиям, и он пишет картину «Плот «Медузы».
И, конечно, красной строкой в картине проходит осуждение автором человеческого эгоизма, безответственности, и, в то же время, сострадание и сочувствие к страдающим людям. Естественно, картина, в которой критика находила параллели с бездеятельностью правительства Франции, не получила должного одобрения.
То же сочувствие и сострадание просматриваются в портретах душевнобольных, написанных в Англии (1820-1821), куда удалился разочарованный очередной неудачей.
Написанное в 1821 году в Париже, полотно «Скачки в Эпсоме» стало этапным в биографии художника Жерико и было признано каноническим, образцом для подражания.
Одной из последних картин является «Печь для обжига извести» (1822-1823), заложившая основы реалистического направления в пейзажной живописи.
Сочинение-описание по картине «Плот «Медузы» Теодора Жерико
- СОЧИНЕНИЕ-ОПИСАНИЕ
- ПО КАРТИНЕ ТЕОДОРА ЖЕРИКО
- «ПЛОТ «МЕДУЗЫ».
Теодор Жерико, Плот «Медузы», 1819г., Лувр, Париж. i
План сочинения:
-
- Историческая основа сюжета картины.
- Процесс создания полотна.
- Описание картины.
- Мое отношение к произведению.
Я хотела бы рассказать о картине Теодора Жерико «Плот «Медузы», написанной в 1819 году. Это произведение трогает меня до глубины души, заставляет испытывать ужас и содрогание при мысли о том, что пришлось пережить героям, изображенным на полотне.
Сюжетом для написания картины послужила реальная трагедия, произошедшая в 1816 году. Фрегат «Медуза» направлялся в Африку, непрофессиональный капитан посадил судно на мель.
Пассажирам судна пришлось эвакуироваться: часть людей села в шлюпки, а ещё 150 человек поместились на плоту, сколоченном из обломков корабля, который шлюпки тянули за собой. На море началась буря, и плот стал совершенно неуправляемым.
Капитан, испугавшись, что в панике люди могли бы попытаться перебраться на шлюпки, принял роковое решение обрубить канат, обрекая тем самым 150 человек на верную смерть. Во время шторма люди гибли в борьбе за безопасное место возле мачты, тот, кто оставался ближе к краю плота, просто падал в воду.
Таким образом, все находящиеся на плоту были вынуждены скитаться по морю две недели, мучившиеся от голода и жажды люди пили соленую морскую воду и поедали трупы умерших, сбрасывали в море больных и раненых. К моменту спасения, высланным для эвакуации с «Медузы» груза барком «Аргус», из 150 человек в живых осталось лишь 15.
Конечно, живопись – вид искусства, рассказывающий о настоящем моменте, во многом скрывающий прошлое и будущее изображаемого события, но картина «Плот «Медузы» не может оставить равнодушным даже того зрителя, который не знает обо всех леденящих душу подробностях этого ужасного кораблекрушения.
Жерико находился в поиске темы для большого полотна, выбирая кровавые и загадочные сюжеты из мифологии и истории.
Воссоздавая в своей мастерской то ужасное событие живописец изучал все доступные ему материалы, встречался с людьми, которые имели информацию о произошедшем. Служивший на фрегате плотник сделал для него уменьшенную копию плота.
Сам Жерико размещал на нём восковые фигурки и искал подходящую композицию, делал наброски и эскизы тел, писал этюды моря и неба. В поисках сюжета живописцем перебирались разные варианты: спасение бедствующих, каннибализм, борьба на плоту. В итоге для изображения было выбрано последнее утро скитания, когда на горизонте показался, еле виднеясь, барк.
Почти все пространство картины занимает дрейфующий в море плот, на котором находятся люди – клубящаяся масса тел. На переднем плане полуобнаженные, почти погруженные в море тела погибших.
Выжившие устремлены вперед, их лица скрыты от нас, все они смотрят куда-то на горизонт: там, вдали показалась еле заметная точка – силуэт корабля, призрак надежды на спасение. Вокруг плота беспощадное море, справа поднимается тяжелая грозная волна, утреннее небо затянуто темными мрачными тучами.
Человек перед лицом бушующей стихии, борьба между жизнью и смертью, ускользающая в утренней морской дымке надежда – эта картина будто обращается к каждому, кто смотрит на неё, к людям вообще. 35 кв.м.
полотна – это портал между миром плота «Медузы» и нашим, художник дает возможность зрителю ступить на эту колеблющуюся поверхность, почувствовать, осознать, что все мы – пассажиры этого хрупкого судна.
Теодор Жерико, как яркий представитель романтизма, раскрывает глубинную идею произведения именно посредством принципов этого эстетического направления. Тут и отрешенный от всего мира герой, если воспринимать плот и его пассажиров как единое целое, и противоборство этого героя с миром, его противостояние стихии.
Я, глядя на эту картину, вспоминаю иллюстрации из Библии, изображение великого потопа. Господь наказал людей за грехи.
Но в трагедии «Медузы» виновны вовсе не пассажиры, которые, ступая на борт, не могли и подумать, что им предстоит пережить и что вернуться из плавания совсем немногие. И все же нельзя отрицать присутствие религиозной тематики в произведении.
На картине я вижу надежды, веру – корабль на горизонте и спасение близко! Судьба человека трагична, он мал и беспомощен, но вместе с тем прекрасен и заслуживает милосердия.
«Всадник по имени Смерть»
К 30-ти годам душевные терзания Жерико усугубились радикулитом. Бездумно швыряясь деньгами, он промотал материнское состояние. Его картины не продавались. Нищие, бродяги, сумасшедшие и даже лошади – они были никому не нужны. Жерико попытался вложить остатки средств в заводик по производству искусственных бриллиантов, но прогорел. Ему грозит полное разорение. В чем искать утешения? Разумеется – в скачках. Весной 1822 года лошадь на всём скаку сбрасывает Жерико, потерявшего из-за радикулита привычную ловкость. Он получает травму позвоночника, решается на несколько сложных операций и целый год борется с изматывающими болями и угрозой полной обездвиженности.