Примеры решения задач

Краткое содержание

Реализм, хотя и не имел внутренних противоречий, признан первым современным движением в искусстве, которое отвергло традиционные формы искусства, литературы и социальной организации как устаревшие после Просвещения и Промышленной революции. Начиная с Франции в 1840-х годов, реализм полностью изменил живопись, расширив представления о том, чем является искусство. Работая в хаотичную эпоху, отмеченную революцией и широкомасштабными социальными изменениями, художники-реалисты заменили идеалистические образы и литературные фантазии традиционного искусства реальными событиями, придав нормам общества такой же вес, как и великим историческим картинам и аллегориям. Выбор привнести повседневную жизнь в полотна был ранним проявлением авангардного стремления объединить искусство с жизнью, а отказ от методов живописи, таких как перспектива, предвосхитил многие определения и переопределения модернизма XX века.

Примечания

1. ↑ 12 L’Humanité (фр.) — 1999. — ISSN 0242-6870
2. Bibliothèque nationale de France идентификатор BNF (фр.): платформа открытых данных — 2011.
3. ↑ 12 Honoré Daumier
4. ↑ 12Lavigne H. état civil d’artistes français (фр.) — Paris: 1881. — P. 162.
5. Honoré Daumier (англ.) — 2006. — ISBN 978-0-19-977378-7, 978-0-19-989991-3
6. artist list of the National Museum of Sweden — 2020.
7. Яковлева Т. Ю. Становление литературно-художественной журналистики Франции XIX века. Художественная критика Шарля Бодлера(неопр.) . 19v-euro-lit.niv.ru. Дата обращения 20 февраля 2020.
8. Известный художник Оноре Домье, которого всегда осаждали посетители…
9. Daumier’s Law (1992) — IMDb

Читать онлайн «Оноре Домье» автора Эсколье Раймон — RuLit — Страница 14

Домье обрушился и на другого ветерана наполеоновских войн: на маршала Мортье{68}, герцога Тревизского. В 1834 году он пытался сформировать правительство. Это обстоятельство побудило Домье извлечь на свет некий каламбур, приписываемый Наполеону (который будто бы называл своего маршала «большая мортира малого действия»), и изобразить Мортье в виде пушки, извергающей из дула ордена. Этот самый герцог Тревизский подвергался еще более несправедливым нападкам, которые нельзя оправдать никаким политическим пылом. В самом деле, на рисунке «Маршал Мортье накануне битвы под Ватерлоо» художник изобразил маршала сидящим в теплом колпаке у жаркого огня и симулирующим больного — будто этот доблестный солдат дезертировал с поля битвы. (Еще один навет: на рисунке «Не угрожает ли нам кризис в отношениях с Америкой?» Домье изобразил маршала Мортье, опять-таки в душегрейке мнимого больного, между герцогом Орлеанским{69}, подстригающим себе усы, чтобы никто не мог его узнать, и принцем Жуанвильским, прячущимся за занавеской.)

Напротив, «Бюжо{70} в замке Блэй» не вызывает у нас подобного сочувствия. Солдат, садовод и тюремщик — таков поистине «Толстяк Жан Бюжо», о котором «Ривароль» в 1842 году язвительно писал: «Он обладает таким завидным душевным равновесием, что способен в один и тот же день убивать людей и сажать капусту. Вся его наука сокрыта в словах: „Не пускать!“ Он крепко запомнил эти слова с того самого дня, когда его, новобранца, впервые поставили на часы. Вот потому-то ему и поручили сторожить замок Блэй».

И все же объектом для подавляющего большинства карикатур Домье, подчас уничтожающих, послужили прежде всего два человека, стоящие во главе государства… Я уже называл обоих: это Луи-Филипп и Тьер. Первый был королем французов. Второму было суждено стать президентом Третьей республики, которая являлась, так сказать, его законнорожденным детищем.

Необходимо прочитать страницы, написанные острым пером Жермены Шерпен. Эта статья называется: «Сто одиннадцать изображений господина Тьера».

«Тьер был на одиннадцать лет старше Домье, но умер он лишь на полтора года раньше художника. Решающим рубежом в жизни обоих явился 1830 год… Июльская революция стала для обоих важнейшим фактором, позволившим им выразить себя. Три славных дня превратили Тьера, к тому времени уже известного журналиста, сотрудника „Конститюсьоннель“, вместе с Минье и Каррелем{71} основавшего пресловутый „Насьональ“, в самого видного политического деятеля, опору и советника Июльской монархии. Именно он, в силу того что он собой олицетворял, как, впрочем, и из-за своего нескладного телосложения, неизменно обращал на себя острие сатиры Домье…

На протяжении всего срока существования „Карикатюр“, с 1830 по 1835 год, Тьер фигурировал во всех ее политических сериях… как неизменный участник гротескного балагана, каковым являлся, на взгляд Домье, режим Луи-Филиппа… На рисунке „Министерский Шарантон“, как и в другом — „Двор Короля Пето“, Тьер — попросту самый маленький из всех персонажей. Вообще, его малый рост породил множество прозвищ: „Маленький Никудышник“, „Карманный депутат“, „Директор карликовой труппы“, „Лилипут Третьего сословия“. В литографии „Законодательное чрево“ среди всех своих то ли дремлющих, то ли переваривающих пищу коллег, он кажется самым живым, единственным, который явно не скучает, даже, возможно, наслаждается парламентским фарсом…».

После отмены свободы печати Домье лишь в 1848 году, при непрочном режиме Второй республики, снова обрел возможность бить по своей излюбленной мишени.

«Одна из самых лучших карикатур этой поры, бесспорный шедевр Домье, — „Матереубийца“: Тьер, вооруженный резиновой дубинкой больше его самого, готовится нанести удар прессе — прилежной молодой женщине, склонившей свой чистый профиль над доской с исписанными листками. В своем неведении опасности, озаренная светлым сиянием, она сильнее карлика, который ей угрожает. Порадуемся же тому, что в 1850 году прессе пришлось страдать от жестоких ограничительных законов: мы обязаны им одним из самых впечатляющих произведений французской литографии».

После Второй империи, которая в еще большей мере связала руки Тьеру, чем Домье, деспотизм этого «никудышника», «спасителя порядка и освободителя страны» становился день ото дня все сильнее. У одних это вызывало едкую насмешку, у других — снисходительную иронию: «Маленький король» — называл его Жюль Фавр{72}. «Адольф Первый» — вторил ему Бисмарк, который не мог предвидеть, что в один прекрасный день явится другой Адольф, который зачеркнет и навсегда загубит дело всей его жизни.

Домье Оноре Викторьен, французский график

Домье Оноре Викторьен (Daumier) (1808-1879), французский график, живописец и скульптор. С 1814 жил в Париже, где в 20-х гг. брал уроки живописи и рисунка, овладевал искусством литографии. После Революции 1830 стал политическим карикатуристом и завоевал общественное признание беспощадной острогротескной сатирой на Луи Филиппа и правящую буржуазную верхушку. Карикатуры Домье распространялись в виде отдельных листов или публиковались в иллюстрированных изданиях («Силуэт». 1830-31, «Карикатюр», 1830-35, «Шаривари», 1833-60 и 1863-72). Домье вылепил острохарактерные скульптурные эскизы-бюсты буржуазных политических деятелей (раскрашенная глина, около 1830-32, сохранилось 36 бюстов), которые послужили основой для серии литографических портретов-шаржей («Знаменитости золотой середины», 1832-33). В 1832 за карикатуру на короля (литография «Гаргантюа», 1831) был на полгода заключён в тюрьму. В литографиях 1834 года Домье обличал бездарность и своекорыстие власть имущих, их лицемерие и жестокость (коллективный портрет палаты депутатов — «Законодательное чрево»; «Все мы честные люди, обнимемся», «Этого можно отпустить на свободу»), создал проникнутое глубоким трагизмом изображение расправы с рабочими («Улица Транснонен 15 апреля 1834 года»), героический образ рабочего-революционера («Свобода печати», «Современный Галилей»). Запрещение политической карикатуры в 1835 вынудило Домье ограничиться бытовой сатирой. Он осмеивал духовное и физическое убожество буржуа, раскрывал характер буржуазной социальной среды, формирующей личность обывателя («Парижские типы», 1839-40; «Лучшие в жизни», 1843-46; «Добрые буржуа», 1846-49; серия «Карикатюрана», в которой выведен собирательный образ авантюриста Робера Макера, 1836-38). Домье приветствовал Революцию 1848-49, разоблачал её врагов; олицетворением бонапартизма стал обобщённый образ политического проходимца Ратапуаля, созданный сначала в гротескной динамичной статуэтке (1850, бронзовый экземпляр в Лувре), а затем использованный в ряде литографий. Виртуозно сочетая богатейшую фантазию и точность наблюдения, Домье придавал публицистическую заострённость графическому языку, срывая с буржуа маску благопристойности, обнажая его бездушие и самодовольство. Зрелым литографиям Домье присущи бархатистость штриха, тонкость передачи психологических оттенков, света и воздуха. В живописи Домье связан с романтизмом; острая характерность образов сочетается со смелой обобщённостью письма и цветовой экспрессией, мощью пластин, формы и светотеневых контрастов. В картинах Домье нашли воплощение пафос революционной борьбы («Восстание», около 1848; «Семья на баррикадах», Национальная галерея, Прага), сочувствие к простым людям, ощущение присущих им внутренней силы и духовной красоты («Прачка», около 1859-60, Лувр; «Вагон 3-го класса», около 1862-63, Метрополитен-музей). Домье создал ряд портретов, картин на литературные, религиозные, мифические сюжеты; серия картин посвящена Дон Кихоту, чья комическая внешность лишь подчёркивает духовное величие и трагичность судьбы искателя правды («Дон Кихот», около 1868, Новая пинакотека, Мюнхен).

Лит.: Н. В. Яворская, О. Домье, Л., 1935; А. Н. Замятина, О. Домье, М., 1954; Н. Калитина, О. Домье, М., 1955; Р. Эсколье, О. Домье, пер. с франц., М., 1978; Р. Пассерон, Домье, пер. с франц., М., 1984; Н. Daumier und die ungelцsten Probleme der bьrgerlichen Gesellschafl, В., ; Saint Guilhem F., Schrenk K., H. Daumier, l’oeuvre lithographique, t. 1-2, P., 1978.

Оноре Домье (1808—1879)

Среди
художников XVI века дальше всех пошел в этом направлении Доменико Теотокопули
(1541?- 1614), получивший известность под коротким прозвищем Эль Греко (грек).
Он прибыл в Венецию с греческого острова Крит, из той отдаленной части Европы,
где искусство еще не рассталось со средневековой традицией. На родине его окружали
византийские иконы и настенные росписи, торжественно-застылые и далекие от сходства
с натурой. Он не прошел итальянской школы рисунка и потому не усмотрел в живописи
Тинторетто никаких изъянов, напротив — она восхитила его. Судя по всему, он отличался
страстной набожностью и испытывал настоятельную потребность передать ее в волнующей
форме. После недолгого пребывания в Венеции он перебрался в испанский город Толедо.
В Испании, окраине европейского мира, также были еще живы средневековые традиции,
и это обстоятельство уберегло его от критических нападок с требованиями неукоснительного
соблюдения натуроподобной формы. В отсутствие

238 Эль Греко Снятие пятой печати.
Около 1608-1614 Холст, масло, 224,5 X 192,8 см Нью-Йорк, Музей Метрополитен

Художник
обратился к тому месту в тексте Апокалипсиса, где Агнец призывает Иоанна «придти
и увидеть» снятие семи печатей. «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником
души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили
они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не
мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые»
(Откр. 6: 9-11). Обнаженные фигуры в конвульсивных изломах -это мученики, восставшие
из земли за небесным даром белых одежд. Конечно, средствами правильного рисунка
и аккуратной живописи нельзя было создать такую потрясающую картину начала светопреставления,
когда сами праведники взывают к уничтожению мира. Нетрудно разглядеть здесь итальянские
влияния: накренившаяся, словно раскачивающаяся композиция воспринята художником
от Тинторетто, а вытянутые извивающиеся фигуры -от маньеристов (нечто подобное
мы видели у Пармиджанино, илл. 234). Однако не менее очевидно и то, что Эль Греко
подчинил эту стилистику иным целям. Он жил в Испании, где религиозная мистика
изливалась с особым пылом. В такой духовной атмосфере маньеризм уже не мог быть
достоянием изощренных знатоков. Хотя стиль Эль Греко поражает нас своим «модернизмом»,
в тогдашней Испании никто не предъявлял художнику таких упреков, какие обрушил
на Тинторетто Вазари. Лучшие портреты его кисти (илл. 239) можно поставить в один
ряд с тициановскими (стр. 333, илл. 212). В мастерскую Эль Греко стекалось много
заказов. Чтобы справиться с ними, он нанимал помощников, чем объясняется неравноценность
подписанных его именем работ. Лишь в следующем поколении живопись Эль Греко стали
осуждать за «неестественность», а позднее выработалось отношение к ней как к дурной
шутке. И только после Первой мировой войны, когда новые направления отучили публику
прилагать одни и те же критерии ко всем художественным явлениям, искусство этого
мастера было открыто заново и оценено по достоинству.

Литература

• Калитина Н. Н. Домье. М., Искусство, 1955.
• Пассерон Р. Домье: свидетель своей эпохи. М., Изобразительное искусство, 1984.
• Прокопьева С. И. Образ зрителя в театральных сценах Домье // Материалы XI научной конференции в память проф. М. В. Доброклонского. СПб., 1998.
• Рыков А.В. Общество спектакля. «Драма» Оноре Домье // Studia Culturae. 2020. Вып. 4 (38). С. 62-69
• Тугендхольд Я. А. Предвестник: Оноре Домье // Художественная культура Запада. — Москва : Государственное издательство, 1928.
• Щербакова Н. Оноре Домье: от политической карикатуры к маске // Искусствознание. 2014, № 3-4. С. 184—199.
• Яворская Н. В. Оноре Домье. — Л.: Издательство Ленинградского областного союза советских художников, 1935 (Художественное наследие. Западноевропейское искусство). — 156 с.: 46 ил.
• Harper Paula. Daumier Clowns: Les Saltimbanques et les Parades. New York-London, 1981.
• Childs E. C. Daumier and Exotocism. Satirising the French and the Foreign. New York, Peter Lang Publishing Inc., 2004.

Истоки

До реализма: Историческая живопись и Академия

Основанная в 1648 году Людовиком XIV, Академия Royale de Peinture et the Sculpture или Королевская академия живописи и скульптуры руководила созданием искусства во Франции в течение почти двух столетий. Учитывая доминирующее положение Франции в европейской культуре за это время, Академия установила стандарты для искусства на всём континенте, предоставляя молодым талантам обучение в мастерских и признавая художественные достижения на своих полурегулярных выставках Салона.

Революция, отказ от традиции и важность фотографии

Хотя романтизм, возможно, отверг некоторые принципы неоклассицизма, он не существенно изменил структуру искусства и общества XVII и XVIII века. Непрерывное состояние революции во Франции в XIX веке стало стимулом для принятия более радикальных изменений. После первоначальной революции 1789 года Франция прошла через Первую республику, Первую империю под управлением Наполеона Бонапарта, восстановление монархии Бурбонов, Революцию 1830 года, июльскую монархию, революцию 1848 года, Вторую республику, Вторую империю, Франко-прусскую войну и создание Парижской коммуны 1871 года, а также Третьей республики.

В 1830-х годах этот толчок к научному позитивизму проявился в появлении фотографии. Луи Жак Манде Дагер публично продемонстрировал дагерротип в 1839 году, механически фиксируя изображение с натуры на металлическую основу с помощью камеры. Одновременно в Англии Уильям Генри Фокс Тальбот сделал то же самое с калотипом, который зафиксировал изображение на бумаге, покрытой йодистым серебром. В свою очередь, фотография подпитывала реализм. В то время как художники-реалисты редко писали с фотографий (только некоторые), самой большой концептуальной силой была её претензия на правдивость. Если право на власть традиционно поддерживалось искусством, которое идеализировало могущество, фотография предполагала возможность буквально показать настоящие недостатки правителей. В разгар революционного века художники-реалисты стремились адаптировать ценность истины фотографии к своему искусству.

Биография

Домье родился в Марселе в 1808 году в семье стекольщика. С детства увлекался рисованием, освоил мастерство литографа. Поначалу зарабатывал на жизнь созданием литографий-иллюстраций для музыкальных и рекламных изданий. В 1832 году за карикатуру на короля («Гаргантюа», 1831) Домье был на полгода заключён в тюрьму. С 1848 по 1871 год создал не менее четырёх тысяч литографий и ещё столько же иллюстраций карандашом.

«Груши». Карикатура на Луи-Филиппа (1831)

Составил себе в 1840-х годах громкую известность карикатурами на политические обстоятельства, общественную и частную жизнь выдающихся людей Франции того времени. В эпоху Луи-Филиппа начал работать в сатирическом журнале Caricature

Шарля Филипона. Рисунок Домье сух и грубоват; но представляемые им типы и сцены полны жизни, поразительной правды, и, вместе с тем, едкой насмешки. Впоследствии сатирические рисунки Домье начали появляться в журнале«Charivari» . Это были сцены из «Похождений Робера Макера» (с подписями Филипона).

За этой серией следовали другие, под заглавиями: «Les Actualites», «Les Divorceuses», «Les Femmes socialistes», «Les Philantropes du jour», «Les Grecs», «Les Gens de justice», «Les Pastorales», «Locataires el proprietaires», «Les beaux jours de la vie» и т. д. Революция 1848 г. доставила содержание двум любопытнейшим его альбомам: «Idylles parlementaires» и «Les Representants representes». В 1871 г. Домье записался в члены Парижской коммуны.

Шахматисты. Между 1863 и 1867

Из живописных произведений Домье известны: «Восстание» (1848), «Мельник, его сын и осел» (1849), «Дон-Кихот, отправляющийся на свадьбу» (1851), «Прачка» (1861), «Шахматисты» (между 1863 и 1867). Он продолжал писать картины до самой смерти, даже когда совсем ослеп. Его гротескные, утрированные, нарочито грубо исполненные образы вызывали восхищение Мане и Дега; существует мнение, что Домье был первым импрессионистом.

Бодлер выделял Домье, которого уже в 1845 году поставил в один ряд с Энгром и Делакруа: «Домье поднялся до больших высот, сделал карикатуру жанром серьезного искусства, он великий карикатурист. Чтобы должным образом оценить Домье, нужно рассматривать его и с точки зрения мастерства, и с точки зрения содержания. Домье-художника отличает прежде всего уверенность. Его рисунок — это рисунок крупного мастера, он щедр и свободен, это своего рода непрерывная импровизация, но при этом в нём нет ничего от механических навыков художника, успевшего „набить себе руку“».

Был похоронен на кладбище Вальмондуа, позже перезахоронен в Париже на кладбище Пер-Лашез.