Quos ego!
Нептун в «Энеиде» Вергилия усмиряет мятежные ветра угрожающим возгласом Quos ego! — лат. «Вот я вас!», «Уж я вам покажу!» Затем эта угроза стала крылатой фразой.
С давних времен известны и жестокие забавы с использованием угроз. Quos ego как игра на нервах. Прежде чем стать императором, Тиберий любил потешить себя приглашением предсказателей, которых вел на высокую кручу над самым морем и задавал какой-нибудь каверзный вопрос. Если ответ не устраивал Тиберия — собеседник отправлялся прямиком в морскую пучину.
Предсказателю Трансулию достался вопрос о будущей судьбе Тиберия — и он предрек всеславное императорство. Тиберий потребовал доказать искусность предсказанием собственной судьбы Трансулия. Сообразив, куда клонит безжалостный хитрец, прорицатель наигранно задрожал от ужаса и громко воскликнул: «Сейчас мне грозит большая опасность!»
Устрашающее предупреждение подчас оборачивалось пророчеством от имени высших сил. Здесь угроза одновременно и клятва, и проклятье. Классический пример — слова Сократа после оглашения ему смертного приговора: «И вот я утверждаю, афиняне, меня умертвившие, что тотчас за моей смертью постигнет вас кара тяжелее, клянусь Зевсом, той смерти, которой вы меня покарали…».
Архаический сценарий пророческой угрозы воспроизводится в самых разных политических декорациях. Так, плененный Иван Болотников бесстрашно кричал: «Погодите, придет мое время — закую вас в железо, зашью в медвежьи шкуры и отдам псам!» Перед повешением декабрист Павел Пестель патетически произнес: «Что посеял, то и взойти должно и взойдет впоследствии непременно!»
«Размозжу его кольчугу!»
В условиях войны угроза часто нацелена на дискредитацию противника. Запускается механизм интимидации (лат. timidus — боязливый, робкий) — психологического воздействия, снижающего воинственность недруга. Обмен такими угрозами — неотъемлемая составляющая ритуальных перебранок перед битвой.
В «Младшей Песни о Хильдебранде» XV века герой бесстрашно заявляет, что не боится своего противника и «размозжит его зеленый щит, размозжит его кольчугу мощным ударом, да так, что своей матери весь год будет жаловаться». При встрече противник ответно стращает Хильдебранда: «Твою бороду я вырву, …так что твоя кровь розового цвета заструится по твоим щекам…».
Аналогичный обмен угрожающими репликами — в древнеанглийской эпической поэме «Битва при Мэлдоне»: «Вам не дань дадут, но добрые копья, дроты отравленные»; «Не добраться вам без крови до сокровищ наших». В былине об Илье Муромце Сокольник пугает: «Мелку силушку да я под меч возьму, Крупну силушку да я во плен возьму, Молодую-ту княгиню за себя возьму, Я святы мощи, иконы на поплав спущу».
При этом угроза часто сочетается с похвальбой. Грозя Ахиллу отнять у него пленницу Брисеиду, Агамемнон одновременно хвастается собственным могуществом: «Ты узнаешь, насколько больше у меня власти! Пусть каждый опасается считать себя равным по власти мне!»
Григорий Мясоедов «Опахивание», 1876 год
На этой картине мы видим группу женщин, которые тянут плуг. Вот только делают они это почему-то ночью, да и на сельхозработы этот ритуал совсем не похож. Давайте попробуем разобраться, что же здесь происходит.
Григорий Мясоедов «Опахивание», 1876 год
Картину написал основатель общества передвижников Григорий Мясоедов, который в своём творчестве уделял большое внимание жанровой живописи. Не стала исключением и картина «Опахивание», написанная в 1876 году и находящаяся в коллекции Русского музея
Мясоедов занимался изучением древних языческих обычаев, поскольку всецело верил в чудесную силу ритуалов и заклинаний. Один из таких ритуалов — опахивание — художник решил воплотить на холсте.
Опахивание — довольно древний обряд, причём использовался он с отдельными нюансами разными народами. Но в целом ритуал был призван бороться с эпидемиями, мором скота и стихийными бедствиями.
На Руси этот обряд осуществлялся исключительно женщинами (незамужними или вдовами), которые в нижних рубахах или вовсе без одежды обходили с плугом деревню, пропахивая борозду. Борозду потом засевали песком. Иногда в плуг впрягали (как ни странно) беременную женщину.
Ритуал сопровождался специальной обрядовой песней:
Все участники процессии кричали и шумели, чтобы испугать и прогнать болезнь. Если по пути шествия встречалась кошка, то ей было несдобровать — животное убивали, считая, что это воплощением эпидемии.
Обычно опахивание проводилось около полуночи, в редких случаях — рано утром до восхода солнца. Мужчинам категорически запрещалось смотреть на этот обряд. Все, кто не участвовал в процессе, должны были сидеть по домам и закрыть окна ставнями. Те, кто всё же подсматривал, подвергались суровому наказанию.
Григорий Мясоедов на своей картине изобразил самый разгар ритуала: женщины кричат, размахивают вилами и палками, жгут попадающуюся на пути солому.
Григорий Мясоедов «Опахивание», фрагмент
На картине Мясоедова впереди процессии, вероятно, идёт молодая беременная женщина, что можно понять по её округлившемуся животу. Остальные участницы одеты в белые рубахи. Весь обряд чрезвычайно мистический и похож на какое-то таинство.
Художнику весьма реалистично удалось передать фантастическую атмосферу ритуала, эмоции женщин и их безграничную веру в помощь потусторонних сил. Каждая из них уверена, что в эту ночь надежды на хороший исход непременно сбудутся.
Горазд грозить
В русской речевой традиции умение угрожать издавна воспринималось как демонстрация удали и молодечества. Бравада становилась смягчающим обстоятельством даже в официальной оценке угрозы. Любопытный пример датирован 1700 годом. Петра I известили, что псковский стрелец Семен Скунила грозил «уходить государя». Когда же опрошенные стрельцы единогласно заявили, что Сенька просто горький пьянчуга и азартный игрок, это неожиданно смягчило царский гнев. Смертную казнь заменили кнутом и сибирской ссылкой.
Народные устрашающие формулы сплошь построены на гиперболе. Вдвое загну да за угол заткну! Согну тебя в дугу да и концы на крест сведу. Возьму за хвост да перекину через мост! Где я лисой пройду, там три года куры не несутся.
Супостатов грозились выжечь и конским хвостом пепел разметать, в пушку зарядить и на ветер выстрелить. Грабителей и бунтовщиков стращали на плотах перевешать да вниз спустить.
Среди устаревших наименований угрозы интересно устойчивое словосочетание «брать на арапа». Первое его значение — добиваться признаний несуществующими уликами и невыполнимыми угрозами (синоним — брать на испуг). Второе значение — оказывать давление криком, руганью, устрашением (синоним — брать горлом). «Арап» здесь искаженное древнерусское слово «вороп» — набег, вражеский наскок.
В ситуациях крайней опасности и высочайшего риска сопротивление угрозам традиционно считалось проявлением стойкости и отстаиванием чести. Один из самых распространенных исторических сюжетов — принуждение запугиванием, получающим достойный отпор
Вспомнить хотя бы отважное неповиновение патриарха Гермогена польским послам. «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога!» — ответил несгибаемый патриарх на запугивание смертью
Упоминание Гермогеном страха божия — напоминание о высшей иерархии власти.
При этом народная мораль осуждала угрозы необоснованные и пустопорожние, не приводимые в исполнение. «Кто много грозит, тот мало вредит». «Не горазд биться, а горазд грозиться». «Иной грозит, а сам дрожит». «Не грози на грязи, сперва вывези». В бытовом общении использовались отговорки на угрозы сродни ритуальным формулам-оберегам. Например: «Не таких видали, да редко мигали!»
Угроза — своеобразный оптический прибор злоречия. Обозначая пределы терпения, угроза уточняет границы дозволенного, приемлемого в поведении и речи. Как говорится, на то и щука в озере, чтоб карась не дремал.
Угрожай и властвуй
Угроза — оружие обоюдоострое. В итальянском городе Терамо сохранился барельеф XV века с говорящим названием «Злоречивые» (итал. Male lingue), на котором высечены профили двух разгневанных мужчин с гротескно высунутыми языками, пронзенными циркулем. Изображение увенчано упреждающим девизом: «Следи за словами». Изложенная Муцио де Муции история этого барельефа впечатляюще доказывает, что угрожать иной раз оказывается себе же дороже.
Анджело ди Кола Кролло, глава партии Мелатино, получил отказ в аудиенции сеньора Джозии Аквавивы, который в тот момент принимал оппозиционную партию Антонелло де Валле. В порыве гнева Кролло разразился угрозами в адрес Аквавивы. Узнав об этом, мстительный сеньор велел ночью повесить его вместе с соратниками и расставить виселицы вдоль Королевской дороги.
Наутро Аквавива попрощался с членами партии де Валле и как бы между прочим обронил, что по дороге в город им станет известна причина повторного приглашения. Увидев тринадцать виселиц, антонеллисты живо уяснили, что их постигнет та же участь в случае словесной несдержанности. По возвращении в город они заказали напоминающий об этом барельеф и разместили на доме главы своей партии.
Интересные факты из жизни художника
Внешность Мясоедова говорила сама за себя.
Григорий Мясоедов был человеком сложным, в общении невыносимым. Его резкий характер иногда оказывался даже для близких нестерпимым.
Не ужившись с первой женой — пианисткой, в Харькове он сошелся с молодой художницей Ксенией Ивановой, которая в 1881 году родила сына. Но свободолюбивый Григорий Григорьевич был уверен, что девица поймала его «словно перепела в сети». У него были какие-то основания считать, что Ванечка не его. Оформил бумагу об усыновлении собственного ребенка, а жене запретил проявлять материнские чувства к мальчику. Ксения была для Вани обычной кухаркой…
Наконец Мясоедов безжалостно оторвал ребенка от матери, отдав отпрыска на воспитание другу-пейзажисту Киселеву в Москву. Это случилось, когда Мясоедов позировал Репину для картины.
Впрочем, после одного случая Григорий убедился, что Ваня — его кровь. Как-то раз во время очередного застолья у Киселевых гости зашумели: «А где Ванечка? Где ваш воспитанник?» Киселевы долго упирались: да он, мол, такой бука, молчун, всего боится. Но привели Мясоедова-младшего.
Ваня понял, что талантливая публика ждет от него не пошлой сказки, стишка, песенки, спетой дрожащим от волнения голоском, — им нужна более эстетическая акция. Ваня подошел к художнику Маковскому и смачно высморкался в полу его шикарного сюртука. После этой «живой картины» у Мясоедова-старшего никаких сомнений не осталось — «мой сын». В тот же день он забрал 7-летнего Ванечку домой — в пригород Полтавы.
Но ничего фактически в отношениях отца и сына не поменялось. В момент агрессии художник мог так ударить сына, что даже подумывал, что убил отпрыска. А увлечение Вани гирями, цирковым искусством считал постыдным.
— Несчастье мое, дубина! — часто шпынял он подрастающего мальчика.
В 1899 году умерла от туберкулеза Ксения, которая была единственным добрым человеком в жизни парня. А после того как Григорий насмелился сообщить Ване, что тот не приемыш, а родной сын, Мясоедов-младший фактически отрекся от отца. Поселился во флигеле, месяцами не разговаривал с папой, а его гостей провожал только до крыльца.
Но когда в 1911 году Мясоедов-старший умирал, сын явился. Под музыку Баха и Шопена рисовал отца на смертном ложе. Иван со старанием выводил линии спазматически открытого рта, обводил контуры страдальчески заостренного отцовского лица в агонии. Что двигало рукою сына: искусство или ненависть, наверное, даже сам автор не знал.
На двух посмертных выставках (в Полтаве и Москве) Иван безжалостно распродал все богатое наследие отца, не пощадив его работ и коллекции, составленной из дарственных работ Репина, Шишкина, Дубовского. А в 1919 году, когда Иван Мясоедов навсегда покинул родину, перед эмиграцией он с каким-то садизмом уничтожил в усадьбе все, что касалось Григория: эскизы, переписку мастера. После войны в одном из зданий на усадьбе Мясоедовых полтавчане решили сделать музей, но нашли там лишь один автопортрет Григория…
Страх и ритуал
В общем смысле угроза — это словесно выраженное намерение причинить вред; сообщение о негативных последствиях для адресата в случае невыполнения требований угрожающего. Архаически угроза часто имела обрядово-ритуальный характер. Таковы, например, древнегреческие народные весенние песни-хелидонисмы (от греч. «ласточка») и новогодние коронисмы (греч. «ворона»). Исполнители этих песен носили с собой птиц и просили дать им еды, а тех, кто отказывал, угрожали злыми духами, уводом жен и даже уносом дверей от дома!
Обрядовую функцию угроза выполняла и в славянских заговорных практиках. Борясь с болезнью, стараясь унять разбушевавшуюся стихию или изгоняя нечистую силу, грозились их «топором изрубить», «смолой засмолить», «метлой замести», «плугом запахать», «дегтем замазать», «в жаркой бане засушить». Чужакам, недругам и прочему очеловеченному злу угрожали «пупы порвать», «брюхо распороть», «кожу четвертовать», «род-племя извести».
Редкосюжетная картина Григория Мясоедова иллюстрирует славянский защитный обряд от падежа рогатого скота. Крестьянки опахивают деревню, впрягая в плуг обнаженную незамужнюю девушку. Следом идут женщины в исподних рубахах, гремят печными заслонками и поют песни-угрозы.
«Выйди вон, Выйди вон, Из подмета, из села! Мы идем, мы идем, Девять девок, три вдовы, Со ладаном, со свечьми, Со горячею золой! Мы огнем тебя сожжем, Кочергой загребем, Помелом заметем, Попелом забьем!..»
Из аграрной магии можно также вспомнить славянский ритуал устрашения плодовых деревьев. Крестьяне хором «страшали деревá», угрожая вырубить неплодоносящие. Или же хозяин сада брался за топор и делал вид, будто рубит ствол со словами: «Не будешь родить — срублю тебя». Делалось это часто под Рождество, чтобы обеспечить урожайный год.
Биография Григория Мясоедова
Григорий Григорьевич Мясоедов родился в селе Паньково Тульской губернии и принадлежал к старинному дворянскому роду. В детстве мальчик много читал, часто рисовал. Отец всячески поощрял его интерес к художеству.
Свое обучение будущий художник начал в Орловской гимназии, где рисование преподавал профессиональный художник И. А. Волков.
В 1853 году он поступил в Академию Художеств. Непростая ситуация сложилась между художником и его отцом. Отец полностью лишил сына материальной помощи, и лишь написанный в 1857 году с натуры портрет отца примирил их.
В 1862 году Мясоедов окончил Академию Художеств по классу исторической живописи, получив большую золотую медаль за композицию «Бегство Григория Отрепьева из корчмы на литовской границе» и был поощрен пенсионерской поездкой.
В 1863 году он посетил Италию, Германию, Бельгию, Швейцарию, работал в Париже, Испании. В Риме он занимался в частной Академии.
В 1867 году он живет во Флоренции, где знакомится с семьей опального А.И.Герцена, с литературоведом А.Н.Веселовским, и с семьей художника Николая Ге. Здесь же он создал картину на сюжет «Божественной комедии» «Франческа да Римини и Паоло да Паоленто».
В 1869 году он вернулся в Россию. В Москве пишет картину «Заклинание», за которую получил звание академика.
В конце 1860-х годов, находясь за границей, Мясоедову пришла идея организации Товарищества передвижников. 16 декабря 1870 года состоялось первое общее собрание членов ТПХВ, где было избрано правление, в состав которого вошел и Мясоедов. Он стал автором первого устава ТПХВ и оставался бессменным членом правления в течение сорока лет.
Мясоедов представил на эту выставку картину «Дедушка русского флота», а в марте 1872 года открылась II передвижная выставка, на которой экспонировалось самое значительное полотно Мясоедова – «Земство обедает». Эта картина принесла успех художнику. В картине раскрыта главная задача передвижнического реализма – «стремление к реальному и повседневному», отмеченному В.В.Стасовым.
Действие картины разворачивается в тихом провинциальном городишке. У подъезда земской управы расположилась группа крестьян. Один крестьянин дремлет, а другие спокойно едят скудный обед. Рядом, в самом доме, только что отобедали господа. Через открытое окно видно как лакей старательно вымывает посуду, множество бутылок и графинов. В картине изображена бедность в контрасте с богатством. Главными героями картины становятся крестьяне. Художник запечатлел разнообразие их характеров, их особую красоту и душу.
В довольно короткий срок художником была написана картина «Чтение манифеста 19 февраля 1861 года». В картине раскрывается иной аспект той же темы — судьба крестьянства, обманутого в своих ожиданиях.
В 1876 году художник переселился на хутор близь Харькова. Он увлекся садоводством и огородничеством. С этого момента можно отметить начало спада в его творчестве. Меняется его отношение к крестьянской жизни. Мясоедова привлекали темы, раскрывающие народные поверья и традиции.
В картине «Опахивание» изображен древний языческий обряд, защищающий скотину от болезни и смерти: крестьяне опахивают деревню от злых духов, впрягая в плуг обнаженных девушек. В картине «Молебен на пашне о даровании дождя» передано эмоциональное напряжение крестьян, просящих помощи Всевышнего в засушливое лето.
В 1882-1884 художник работает над историческим полотном «Самосожигатели». В нем художник изобразил момент самосожжения иступленных фанатиков-староверов в горящей избе.
В 1880-е годы Мясоедов работает над пейзажами. Он создал картину «Дорога во ржи». На картине изображена фигура одинокого странника среди бескрайнего ржаного поля.
В 1880-е пейзажи Мясоедова получили признание публики. Он выбирал простые мотивы, неброские виды южного Крыма. Среди этюдов встречались и марины.
В конце 1880-х Мясоедов живет в Полтаве в большой усадьбе с садом, парком и прудом. Осенью и зимой художник уезжал в Крым. Одной из последних его работ стала картина «Зреющие нивы».
В 1890-1900 годах в его произведениях чувствуется влияния салонной живописи. Художник много работал в графической технике. Он создал эскиз театрального занавеса и написал декорации для театра в Полтаве. Он также организовал школу рисования, написал брошюру по садоводству.
Он осознавал, что его время безвозвратно ушло. Незадолго до смерти он собирался исполнить три больших картины под единым названием «Святая Русь».
Умер Григорий Григорьевич в 1911 году, в своем имении Павленки близ Полтавы.