Женский образ, но иной…
Сдержанный и замкнутый характер её с годами только усиливался. Графиня жила замкнуто, летом в усадьбе, зимой в старом доме на Басманной, окружённая француженками — компаньонками и воспитанницами и католическими аббатами. Естественно, все они активно использовали её состояние для католической пропаганды. От прежней красавицы не осталось и следа. Вот как о ней написал Дмитрий, сын писателя Михаила Загоскина в 1857 году. Когда читаешь строки, даже не верится, что этот женский образ некогда так восторгал современников.
«Она была высокого роста, крепкого телосложения и отличалась грубыми, неприятными чертами лица и огромными выпуклыми глазами. Она одевалась по моде 1820-х годов, но ходила не иначе, как в чёрном платье и валяных туфлях. Тёмные волосы её, почти без седины, были острижены, всклокочены и щетинисты, а уши огромного размера покрыты ранами, из которых постоянно сочилась кровь, вследствие привычки царапать и чесать их ногтями… Почти не выходя из дома, она в течение дня развлекалась двумя ручными попугаями, которых носила на пальцах, сталкивая их лбами и потешаясь неистовыми их криками. Такой дикой, неприветливой старой дамы я никогда и нигде более не встречал».
Скончалась графиня 16 сентября 1859 года в возрасте 83 лет. Похоронена на Иноверческом кладбище на Введенских горах.
Но всё это будет ещё не скоро… Через полвека после того, как Орест Кипренский, кстати, потом также принявший католичество, создал этот удивительный по своему мастерству женский образ.
О. Кипренский. Портрет графа Фёдора Васильевича Ростопчина. 1809 г. О. Кипренский. Портрет графини Екатерины Петровны Ростопчиной. 1809 г.
Предыстория создания портрета
Поселившись в 1766 году в Москве, Рокотов стал популярным портретистом – позировать ему спешили все состоятельные и именитые. Всего за 50 рублей (заезжие иностранцы запрашивали 500-800) можно было заполучить в свою гостиную собственное изображение, написанное искусной рукой художника – было принято выставлять в домах всем на обозрение фамильные портреты.
Одним из заказчиков стал Николай Еремеевич Струйский (1749-1796), богатый литератор-графоман, издатель и большой любитель изобразительного искусства. В 1771 году он оставил службу и поселился в имении Рузаевка Пензенской губернии, на живописном слиянии рек. Здесь он построил роскошную для своего времени усадьбу с великолепными зданиями, возведёнными по рисункам Растрелли. Была пристроена и специальная смотровая башенка с видом на чудесный пейзаж – её хозяин облюбовал для занятий поэзией и называл Парнасом (у древних греков гора, где жили музы). Залы трёхэтажного кирпичного барского дома украшал росписью и полотнами. Рокотов для Струйского по заказу написал портрет императрицы, «совершенную штуку», как подписал заказчик на обороте картины. В целом он был чудаковатым и нервным человеком, экзальтированным и со странностями. Бывал жесток с крепостными и часто не понятен даже собственным гостям. Обстановка сглаживалась благодаря Александре Петровне Озеровой (1750-е – 1840), второй жене Струйского (он овдовел в 20 лет и снова женился в 1772 году). Рокотов портрет Струйской написал по заказу новоиспечённого мужа, влюблённого в молодую красавицу.
Усердие к вере
После отставки супруга, случившейся в 1801 году, семейство переехало в подмосковное имение Вороново. Всё своё время графиня посвящала хозяйству и воспитанию детей.
В 1806 году под влиянием графа Жозефа де Местра Екатерина Петровна, как и её сёстры, тайно перешла в католичество. Со временем этот факт стал общеизвестным и сильно усложнил положение её мужа. К тому же, в ходе Отечественной войны 1812 года Фёдор Ростопчин был московским генерал-губернатором и главнокомандующим и всячески выказывал усердие к православной вере, а его жена, будучи ревностной католичкой, должна была изображать хозяйку первопрестольной…
После того как в 1814 году Фёдор Ростопчин оставил должность московского главнокомандующего, он уехал лечиться в Карлсбад. Екатерина Петровна с детьми осталась в Петербурге. В октябре 1816 года она приезжала в Москву, о чем одна из её современниц писала:
«Графиня Ростопчина вернулась от вас совсем другим человеком; мы её просто не узнали. Прежде она вечно носила огромный чепец, точно прабабушка, а теперь показывается с непокрытой головой; правда, на ней парик, и прическа её очень оригинальна; в былое время она считала грехом ходить без чепчика. С полчаса мы с ней разговаривали… она только и толкует о балах, да о выездах… Дочери её недурны. Старшая красивая, но вероятно не умна, потому что поминутно смеется без всякого толка. К тому же она жеманится по-петербургски, говорит сквозь зубы. Вторая очень милая, удивительно похожа на отца, у неё гордое выражение лица, держит себя с достоинством, но без всяких ужимок, словом, в ней есть что-то привлекательное».
История жизни Ореста Адамовича Кипренского
«Живя в Петербурге, Кипренский сблизился с наиболее выдающимися людьми своего века, — пишет Н.Г. Машковцев. — Он написал портрет поэта В.А. Жуковского (1816), нарисовал архитектора Кваренги (1814), поэта К.Н. Батюшкова (1815), И.А. Крылова (1816), слепого поэта Козлова. Почти во всех своих портретах, как и во множестве других, изображающих людей менее известных, Кипренский дает образ русского человека, пережившего бедствия войны и перестрадавшего за свою родину. Особенным обаянием отличаются некоторые из созданных им женских образов.
В 1816 году академия сочла возможным возобновить заграничные командировки художников. Одним из первых за границу отправляется Кипренский. Через год из Рима Кипренский прислал свою первую заграничную картину «Итальянский садовник» (1817), встреченную в Петербурге как новый, неожиданный и радующий поворот в творчестве Кипренского. Подкупала, прежде всего, блестящая, законченная эмалевая живопись, сильный свет, озаряющий форму, и, наконец, весь миловидный облик юноши с выражением неги и даже томности на красивом лице. Картина Кипренского, казалось, заключала в себе благодатную атмосферу Италии.
Портрет Екатерины Авдулиной, 1822
Итальянские годы Кипренского — годы наивысшей славы. В России его имя обратилось в легенду, итальянцам он открыл Россию. Его завалили заказами. Он удостоился неслыханной чести — галерея Уффици во Флоренции заказала ему автопортрет.
К лучшим работам этого периода принадлежат портреты A.M. Голицына (ок. 1819) и Е.С. Авдулиной (ок. 1822) с их стремлением к обобщенности образа, его пластической завершенности. Изучение классического искусства и разработка сложных композиционных замыслов обогатили Кипренского-портретиста; окрепло его композиционное мастерство; линии контуров приобрели изысканность, а пластические объемы — необычайную убедительность. Из карандашных работ Кипренского наиболее примечателен портрет Гёте, сделанный в 1823 году в Мариенбаде, на пути домой.
Стоит сказать также о «Портрете Мариуччи», более известном под названием «Девочка в маковом венке». Позировала для него очаровательная пухленькая девчушка. Мать девочки, распущенная и жадная женщина, постоянно вымогала у Кипренского деньги под предлогом своей безмерной материнской любви и страданий от разлуки с дочерью. Уезжая из Италии, художник выкупил девочку у беспутной матери и официально оформил документ на право воспитания ребенка. Через высшие церковные круги он поместил свою будущую жену Мариуччу — Анну Марию Фалькуччи — в привилегированный монастырский пансион.
Портрет князя Н. П. Трубецкого, 1826
Россия встретила Кипренского неприветливо. Сам художник чувствовал себя неуверенно, так как произведения, посланные им из Италии и Парижа, долго не прибывали. Стали говорить, что Кипренскому нечего показать русской публике. Его рассказам об успехах в Италии не верили. К счастью, у него нашелся покровитель — Д.Н. Шереметев. Кипренский снимает квартиру на Английской набережной, но бывает там мало, так как работает в доме Шереметева на Фонтанке, где хозяин предложил ему мастерскую. При содействии своего покровителя Кипренский получает заказы, заводит новый круг знакомств.
В 1824 году на очередной публичной выставке в Академии художеств Кипренский показал, помимо ранее созданных, новые произведения, среди них «Портрет Д.Н. Шереметева». После этого репутация художника была восстановлена.
Бедная Лиза, 1827
В 1827 году в доме на Фонтанке в художник создал знаменитый портрет А.С. Пушкина. В эти же годы Кипренский рисует и графические портреты, создает такие совершенные листы, как «Портрет С.П. Бутурлина», «Портрет Е.Е. Комаровского», «Портрет М.А. Кикиной» и «Портрет А.А. Олениной».
В 1828 году Кипренский снова уехал в Италию. В Риме художник женился на бывшей своей воспитаннице и вдохновительнице его таланта — Мариучче Фалькуччи. Для женитьбы на Мариучче Кипренскому пришлось тайно перейти в католичество.
Место погребения в церкви Сант-Андреа-делле-Фратте, Рим
Александра Петровна Струйская
В неё нельзя было не влюбиться. Она принадлежала к древнему дворянскому роду, была благовоспитанна и умна, обходительна и мила. Гости, главным образом, и ехали в дом Струйских, чтобы увидеть очаровательную Александру.
Она стала хорошей женой, легко мирилась с эксцентричностью мужа и взяла на себя управление делами, когда тот забросил всё, «посвятив» себя поэзии (по отзывам современников писал напыщенно и бессмысленно, при этом приходя от себя в полнейший восторг). Хрупкая красавица стала матерью 18-ти детей, только 8 из них дожили до зрелого возраста. Была верна супругу – нет никаких сведений о тайных романах. После смерти мужа (его хватил удар при новости о кончине Екатерины II) заботилась о сохранении памяти о нём – в его кабинете долгие годы всё оставалось по-прежнему.
Так и кисть художника сберегла для истории образ этой пленительной женщины – Струйская, портрет которой окутан светлой печалью, как живая богиня в загадочном тумане.
Сочинение по картине Ф.С. Рокотова «Портрет Струйской»
В 18 веке создавал свои произведения знаменитый художник – портретист Рокотов. Практически все его портреты окутанный какой-то тайной. Также в его картинах имеется немного романтизма. Работа «Портрет Струйской» является одной из самых лучших произведений этого художника. Портерт изображает супругу помещика Н. Е.Струйского. Ей всего 18 лет. Супруг очень любил свою вторую супругу. Он писал для нее стихи. У этой супружеской пары родилось 18 детей.
На картине изображена женщина, которой восхищался не только ее супруг, но и все окружающие вокруг. В ней были собраны самые лучшие женские качества. Она была олицетворением нежности и женственности. Струская притягивала всех своей красотой. На портрете мы видим молодую, свежую и нежную девушку. Ее бархатистую кожу на лице немного подкрашивает легкий румянец. Все черты лица у нее правильные. Шея длинная и красивая. На картине у нее собраны волосы в высокую прическу. Видно, что она обладала красивыми густыми волосами пепельного цвета. Губы небольшие и пухлые. Они подчеркивают ее женственность.
Больше всего притягивают в этой женщине – глаза. Они имеют практически черный цвет. В них видна, с одной стороны мудрость, а с другой кокетство, озорство.
Портрет Струйской является одним из лучших произведений 18 века. Она стала моделью женского очарования. Ещё сочинения по литературе | Ещё сочинения на тему
Благовест
Евдокия Ростопчина родилась в 1811 году. Домочадцы называли ее Додо, Додо Сушкова. Своей матери девочка почти не помнила — ей было около 6 лет, когда та умерла от чахотки. Отец находился в постоянных служебных разъездах, и Додо жила в семье родственников Пашковых. Ее любили, баловали, не жалели денег на учителей и воспитателей, но свое сиротство девочка чувствовала. Впечатлительная и чуткая ко всему окружающему, она была спокойной и счастливой лишь в большом заросшем саду старой усадьбы Пашковых на Чистых прудах. Заросли сирени и лунные пятна на дорожках стали тем зачарованным царством, в тиши которого явились первые рифмы. «В прозаически житейском семействе Пашковых, где она воспитывалась, никто не занимался литературой. Евдокия Петровна начала писать стихи скрытно от старших родных», — вспоминал ее брат С.П. Сушков.
Тогда Додо было лет 11–12. Потребность сочинять, изливать свои чувства возникала и под наплывом детской жалости к себе, «мечтательному и хилому ребенку», и под впечатлением московских пейзажей XIX века. Как острейшее впечатление детства Ростопчина вспоминала грандиозную музыку колокольного звона — благовеста, когда все сорок сороков заводили разговор небесного с земным.
Девочку охватывала дрожь. Именно в эти моменты какой-то инстинкт толкал ее к карандашу и бумаге, и она изливала свой восторг.
Состав семьи
Граф Ростов Илья Андреевич — глава семьи, мужчина преклонного возраста, добрый, простой в общении, весёлый человек. Щедрый и отзывчивый, способный искренне радоваться жизни. Смысл жизни видит в детях. Непрактичность и расточительность графа становятся причиной разорения семьи. Умирает в 1813 году после болезни.
Графиня Наталья Ростова — супруга Ильи Андреевича, женщина средних лет. Гостеприимная, весёлая хозяйка, не привыкшая экономить. Нежная и любящая жена, заботливая мать. Привыкла, чтобы муж и дети слушались её.
Николай Ростов — старший сын четы Ростовых. В начале романа Николай — 20-летний студент, который бросает учебу ради армейской службы. Принимает участие в заграничных походах русской армии против Наполеона в 1805 году. Блестящий офицер, открытый, честный, порядочный, весёлый молодой человек, всеобщий любимец. Становится супругом Марьи Болконской.
Вера Ростова — старшая дочь в семье Ростовых. В начале романа ей исполнилось 19 лет. Красивая девушка со спокойным, рассудительным, холодным характером, чем разительно отличается от других членов семьи. Близкие её не любят. В возрасте 24 лет выходит замуж за офицера Альфонса Берга.
Наташа Ростова — младшая дочь Ростовых. В начале романа это живая, весёлая 13-летняя девочка. Будучи невестой князя Андрея Болконского, увлекается Анатолем Курагиным и отменяет свадьбу. После многих испытаний выходит замуж за своего старого друга графа Пьера Безухова.
Петя Ростов — младший сын в семье Ростовых. В начале произведения ему 9 лет. Весёлый, озорной, искренний и добрый мальчик. Будучи патриотом, 16-летний Петя отправляется на войну с Наполеоном, где погибает во время одной из атак.
Соня — сирота, дальняя родственница Ростовых и их приёмная дочь. В начале романа ей 15 лет. Добрая, нежная, любящая девушка, способная на самопожертвование. Всю жизнь любит своего кузена Николая Ростова.
Портрет Струйской кисти Рокотова
Категория: Искусство.
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 Рейтинг 5.00
Портрет Александры Петровны Струйской, созданный великим художником Фёдором Степановичем Рокотовым, некоторые искусствоведы называют «русской Джокондой». Лицо этой женщины настолько одухотворено, так притягательно, что остаться к нему равнодушным невозможно.
Этот шедевр был создан по заказу супруга Александры Петровны, Николая Еремеевича, талантливого издателя и ценителя искусства.
История художника Рокотова примечательна. По происхождению он был обычным крепостным крестьянином, принадлежавшим князю Репнину. Как-то картины юного безродного художника увидел И. И. Шувалов – основатель Академии художеств в Санкт-Петербурге.
Он сразу же понял, что имеет дело с настоящим гением и настоял на том, чтобы юношу взяли учиться в Академию. Позже портреты Рокотова стали очень модными. Сама императрица Екатерина Вторая позволила Фёдору Степановичу написать её портрет.
Он был дружен со Струйским, который, словно предчувствуя великую славу Рокотова, собрал у себя целую коллекцию его картин, среди которых были и семейные портреты…
Важно
Александра Петровна Струйская была необычно хороша собой. Но Рокотов, как талантливый художник, в её портрете сумел передать не столько внешнюю, сколько внутреннюю красоту.
Современники говорили, что эта женщина была образцом духовного совершенства. Когда богатый жених предложил юной Александре выбрать свадебный подарок, она попросила его построить в имении храм.
В итоге в Рузаевке вырос храм Пресвятой Троицы, просторный и светлый.
В браке с Николаем Еремеевичем она родила 18 детей, 10 из которых похоронила во младенчестве. Супруги вели очень замкнутую жизнь, редко покидая родовое имение. В их семейной жизни нельзя найти каких-то особенных, удивительных фактов. В этом и состояла их главная особенность: они были настоящей русской патриархальной семьёй, внутри которой царили покой, согласие и любовь.
В 1903 году Московский исторический музей приобрёл портреты супругов Струйских у их потомков. Изображение Александры Петровны было признано настоящим шедевром, одним из лучших произведений художника Рокотова. Поэт Николай Заболоцкий, заворожённый взглядом этой женщины, посвятил портрету целое стихотворение:
Любите живопись, поэты! Лишь ей, единственной, дано Души изменчивой приметы Переносить на полотно. Ты помнишь, как из тьмы былого, Едва закутана в атлас, С портрета Рокотова снова Смотрела Струйская на нас? Ее глаза — как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза — как два обмана, Покрытых мглою неудач. Соединенье двух загадок, Полувосторг, полуиспуг, Безумной нежности припадок, Предвосхищенье смертных мук. Когда потемки наступают И приближается гроза, Со дна души моей мерцают Ее прекрасные глаза. 1953
Терпимость во всем
В 1847 году Ростопчиными был куплен дом на Садовой, куда граф Андрей Федорович перевез богатейшую картинную галерею, собранную его отцом. Здесь было около трех сотен картин: Рембрандт, Рубенс, Тициан, Доу… Великолепная отделка, мраморные статуи, работы итальянских мастеров, громадная библиотека — особняк на Садовой стал жемчужиной Москвы, а с 1850 года — музеем. Супруги открыли двери для всех желающих. «Толпы хлынули на Садовую, несмотря на морозы», — вспоминали старожилы.
Евдокия Петровна старалась с головой окунуться в московскую жизнь. Притягательность ее личности была огромна: «Все глаза смотрели только на нее…» Начинающие таланты всегда находили у Ростопчиной горячую поддержку. На ее «субботах» молодой драматург Александр Островский читал своего «Банкрота», так первоначально называлась пьеса «Свои люди — сочтемся».
«Что за прелесть «Банкрот»! Это наш русский «Тартюф», и он не уступит своему старшему брату в достоинстве правды, силы и энергии. Ура! У нас рождается своя театральная литература», — с восторгом пишет Ростопчина. Она щедра на похвалу. Все, что идет на пользу русскому искусству, литературе, встречается ею с горячим энтузиазмом и защищается от несправедливых нападок. «Я не понимаю вообще, как люди могут питать вражду или досаду друг на друга за то, что не все видят, чувствуют, мыслят и верят одинаково. Терпимость во всем, особенно в области искусства, — вот для меня главное и необходимое условие сближения, приязни, дружбы…»
Не только в творчестве, но и во взглядах на пути развития России, вызывавших в 1850-х годах настоящие баталии между славянофилами и западниками, Ростопчиной претили крайности и словесный экстремизм.
Встречи навсегда
На детских праздниках, куда Додо вывозили, чтобы развлечь ее, она выбрала себе в друзья не сверстницу в локонах, а неуклюжего и неразговорчивого мальчика с сумрачными глазами. Он тоже приезжал с бабушкой. Его звали Мишель Лермонтов.
И вот Додо 16 лет. Она в светлом невесомом платье на первом балу в доме у Голицыных. Все танцуют и веселятся, а робкая дебютантка в задумчивости стоит в стороне: с ней только что беседовал взрослый и очень интересный человек. Его звали Александр Сергеевич Пушкин.
Потом по прошествии времени Додо вывернула свою память, чтобы вспомнить каждое пушкинское слово. «Он дум моих тайну разведать желал», — возвращаясь мыслями к этой встрече, напишет она. Может быть, тогда она призналась, что тоже пишет стихи, а потом думала над тем, как прозвучало это «тоже». О своем отношении к Пушкину Евдокия Петровна однажды сказала кратко: «боготворила — всегда».
Увлеченность девушки стихами нарастала. У дяди Додо, поэта и драматурга Николая Васильевича Сушкова, был литературный салон. Тот скромный дом в Старопименовском переулке, где она читала свои стихи его постоянным посетителям, до сих пор сохранился.
Молва о талантливой девушке распространялась, как и ее литературные опыты, в списках ходившие по рукам. Стихи нравились — ясность, музыкальность и искренность строк пленяли сердца. Один из свидетелей выступления Додо в какой-то из гостиных записал: «Маленькая м-ль Сушкова читала пьесу в стихах собственного сочинения. Я не жалею, что должен был слушать ее».
Но не все в ее стихотворном деле предназначалось для чужих ушей. М-ль Сушкова — это поэтического вида создание, какой ее знали в московских особняках, бралась за темы, о которых следовало молчать. Все героическое, возвышенное находило в душе девушки горячее сочувствие. Декабристы. Пусть под грозным окриком Николая I общество примолкло — ее муза на стороне тех, кто поменял мундиры с золотыми эполетами на каторжанскую робу, не желая изменить своим убеждениям. Само название стихотворения «К страдальцам — изгнанникам» красноречиво говорило об отношении автора к сибирским узникам:
Хоть вам не удалось исполнить подвиг мести И рабства иго снять с России молодой, Но вы страдаете для родины и чести, И мы признания вам платим долг святой.
Эти строки юная поэтесса читала тем, кому доверяла, ближайшим друзьям — ученику Благородного пансиона Михаилу Лермонтову и студенту Московского университета Николаю Огареву. Оба они стали не только поклонниками поэтического дарования и доверенными сокровенных мыслей Додо, но и ценителями ее необыкновенного очарования: Огарев томился безответной любовью, а Лермонтов написал ей свое первое посвящение «Умеешь ты сердца тревожить…»
Однажды добрый знакомый Сушковых Петр Андреевич Вяземский — допустим, что случайно — заглянул в заветную тетрадь Додо. Первое же попавшееся на глаза стихотворение он, удивленный и восторженный, тайно переписал и послал в Петербург Антону Антоновичу Дельвигу, редактору альманаха «Северные цветы». У того по прочтении не было никакого сомнения относительно публикации «Талисмана». Авторство не указывалось: стихосложение отнюдь не считалось похвальным занятием для барышни-дворянки. Но главное произошло: в 1831 году на страницах российской печати состоялся многообещающий поэтический дебют.
«Талисман» — стихотворение-загадка, отзвук глубоких сердечных переживаний восемнадцатилетней поэтессы, которые переплелись в счастливо-мучительный «узел бытия». Первая любовь? «Не отгадать вам тайны роковой», — роняет она. Но гадай — не гадай, ясно одно: странное замужество Додо, случившееся как-то враз, словно бросок в прорубь, не имело ни малейшего отношения к чувствам, вызвавшим к жизни «Талисман».
Биография Рокотова
О жизни живописца сохранилась крайне скудная информация, и даже о внешности художника приходится судить по единственному полотну его же работы, который некоторые исследователи считают автопортретом
Доподлинно известно только, что Рокотов происходил из крепостных крестьян, однако еще в раннем возрасте ему удалось обратить на себя внимание И. Шувалова, который определил талантливого юношу в Петербуржскую академию художеств
Кроме того, есть версия, что некоторое время будущий известный художник проучился в Сухопутном шлехтерском корпусе, так как на его этюдах той поры изображены преимущественно кадеты. Дослужившись до ротмистра, Рокотов получил дворянство и вышел в отставку, посвятив себя живописи.
Другая жизнь
Весть о том, что Додо Сушкова выходит за графа Андрея Ростопчина, сына отличившегося в 1812 году градоначальника, удивила всю Москву. Никаких привязанностей между молодыми людьми не замечали. К тому же все знали, что совсем недавно молодой граф собирался жениться на другой девушке, но свадьбе воспротивилась его мать, Екатерина Петровна.
Графиня Ростопчина, будущая свекровь Додо, всем хорошо известна по знаменитому портрету Ореста Кипренского: его гениальная кисть очень четко направляет внимание зрителей на внутреннее состояние модели. В глазах Ростопчиной, словно завороженной некой сверхъестественной силой, прочитывается глубокий душевный надлом
Она как будто смотрит в бездну, ужасается и все-таки тянется к ней.
Кипренский обнажил трагедию знаменитого и несчастного семейства. Графиня-мать тайно перешла в католичество. Когда все открылось, ее муж, бывший градоначальник, тяжело переживал беду, несомненно, приблизившую его кончину. Дом Ростопчиных, по воспоминаниям современников, производил гнетущее впечатление: всюду, как летучие мыши, шныряли ксендзы в черных сутанах. Они буквально свили здесь себе гнездо. Под влиянием хозяйки дома, теперь уже рьяной католички, оказались и некоторые домочадцы. Андрей же Ростопчин, хоть и старался держаться вдали от фанатичной матушки, имел также немало странностей. Он напоминал окружающим своего отца, которого императрица Екатерина II называла «бешеным Федькой».
Говорили, что мать-графиня, возможно, исходя из каких-то собственных соображений, старалась расстроить и этот брак сына. Перед свадьбой она посвятила мадемуазель Сушкову в подробности его безалаберной жизни и советовала ей отказаться от этого союза. Характеристика, пожалуй, была односторонней. Андрей Федорович обладал веселым характером, злости за ним не замечали, но вспыльчивости и сумасбродства ему было не занимать. Собственно, для Додо ничто из этого не являлось открытием. На ее глазах жених изломал в крошево колоссальной стоимости серьги, предназначавшиеся им в подарок невесте. Причиной оказалось то, что, по мнению графа Андрея, они не произвели на нее должного впечатления. И это лишь частность из целой цепочки настораживающих, казалось бы, фактов.
Совершенно ясно, что молодой девушке, выросшей в патриархальной православной, благочестивой обстановке, предстояло встретиться с совершенно чуждым миром. Среди ошеломленных известием о предстоящей свадьбе была и кузина Додо, получившая от нее горькое и отчаянное письмо буквально накануне венчания. В нем невеста признавалась в давней страстной любви к тому, кто был воспет ею в «Талисмане».
Этот человек невидимкою прошел через всю жизнь поэтессы. Ее любовь оказалась безответной? Или союз двух сердец не имел шансов свершиться? Кто был избранником Додо? На эти вопросы нет и, наверное, уже не найдется ответа. Можно лишь предположить, что предстоящая свадьба была попыткой поставить крест на прошлом и увлечь себя другой жизнью, превратившись в графиню Ростопчину — богатую, знатную, окруженную поклонением.
Свадьба состоялась 28 мая 1833 года. И ее муза будто онемела — ни слова о событии, столь значимом в жизни женщины. И лишь многим позднее Ростопчина обмолвится о той весне, «весне без соловья, весне без вдохновенья». Устами своей героини она скажет грустную правду: «Она вошла в мужнин дом без заблуждений… но с твердой, благородной самоуверенностью, с намерением верно и свято исполнять свои обязанности — уже не мечтая о любви, слишком невозможной, но готовая подарить мужу прямую и высокую дружбу».
Описание
Около 1766 года Рокотов Рокотов Федор Степанович Виднейший русский живописец XVIII столетия, принадлежит к числу замечательнейших мастеров русского портрета. Академик живописи, педагог…. переехал в Москву, в которой особо широко и плодотворно развернулась его художественная деятельность. Он был занят не только творческой, но и педагогической работой. Среди его учеников находился и крепостной художник А. Зяблов (написавший в 1779 г. уже упомянутую копию «Кабинета И. И. Шувалова»).
В Москве Рокотов Рокотов Федор Степанович Виднейший русский живописец XVIII столетия, принадлежит к числу замечательнейших мастеров русского портрета. Академик живописи, педагог…. создал в конце 60—80-х годах свои лучшие портретные произведения
Они отличаются внутренней динамикой, повышенным вниманием к передаче душевного мира изображенных. В портретах Н
Е. Струйской (1772), неизвестного в треуголке, А. И. Воронцова, неизвестной в розовом платье, русского посла в Константинополе А. М. Обрескова и Квашниной-Самариной (все — Третьяковская галлерея) воплощены тонкие наблюдения художника, с увлечением запечатлевшего неповторимые особенности внутреннего склада этих людей. Лиризм образа человека в рокотовских портретах всего лишь одним-двумя десятилетиями раньше был почти незнаком русским портретистам — ближайшим предшественникам Рокотова Рокотов Федор Степанович Виднейший русский живописец XVIII столетия, принадлежит к числу замечательнейших мастеров русского портрета. Академик живописи, педагог…..
Александра Петровна Струйская (1754–1840), вторая супруга Н.Е.Струйского, известного тем, что в своем имении Рузаевка Пензенской области завел типографию, ставшую известной благодаря изяществу изданий. Внук Струйской А.И.Полежаев был поэтом. Портрет А.П.Струйской отмечен особой утонченностью и трепетной одухотворенностью
Художнику не важно конкретное состояние модели, он стремится передать богатство и красоту ее духовного мира. Лицо героини окутывает легкий слой воздуха, скрадывающий контуры
Поэтичность образа, лиризм изображения возникают во многом благодаря неясным, тающим золотисто-пепельным тонам. Цвет то сгущается в тенях, становясь насыщенным, темным, то высветляется до воздушно-серебристого состояния. Так возникает эффект мерцания, ощущение особой призрачной атмосферы. О Струйской восторженно писал поэт И.М.Долгоруков: «…Мало женщин знаю таких, о коих обязан я… говорить с таким чувством усердия и признательности, как о ней».