Хлеб за флаг
В 1961 году Попков пишет картину «Строители Братской ГЭС», которая стала каноническим произведением так называемого «сурового стиля», одним из родоначальников, которого и был сам Виктор Попков. Художники сурового стиля в целом были вписаны в систему советского художественного «производства», но они изображали людей труда, трудовые будни более «сурово», жизненно, без патетики соцреализма с его декларативной агитационностью.На картине «Братская ГЭС» на переднем плане, на фоне черного неба, словно на фоне черного занавеса, стоят в ряд рабочие — сдержанные, мужественные, волевые. Небо — «занавес», фронтальные, «иконные» фигуры рабочих — этот образ можно прочитать как «Его величество рабочий класс на авансцене истории», и уже тогда становится очевидным стремление молодого Попкова уйти от прозаичности, обыденности жанровой сцены к смысловому обобщению, желание не столько рисовать, сколько «осмыслять жизнь с кистью в руках».
Строители Братской ГЭС. 1961
Художник Эдуард Браговский, которому Попков показал «Братскую ГЭС», вспоминал: «Он был жутко расстроен, когда увидел, что его никто не хвалит, что мы равнодушны. “Такая замечательная картина, а ты молчишь?” — обижался Попков». На фоне открытий современной европейской живописи картина Попкова некоторым «прогрессивным» братьям по цеху казалась устаревшей и стилистически, и тематически. Ранимость Попкова лишь показывает, что он вкладывал в работу куда больше души, чем обычно требуется для проходных заказных вещей.Картину купит Третьяковка, Попков начнет ездить на международные выставки, проживет взлет славы, когда «ему давали любой договор по любой почеркушке».
Для него важны были публикации о нем в газетах, передачи на радио — успех давал необходимую уверенность в себе, расправлял крылья. Попкову не было и тридцати, когда он стал членом Союза художников СССР, и вскоре его приглашают в Комитет по Ленинским и Государственным премиям. Ранний карьерный взлет сулил большие перспективы.
Но к середине 1960-х «оттепель» сошла на нет. Практически все завоевания, совершенные советской культурой за короткий период оттепели, были подвергнуты серьезной опале. Начался отход назад. Власть, в том числе ортодоксально-официозная часть руководства Союза художников, стремилась подсечь под корень всякие «бессмысленные творческие искания».
Но Попков уже не мог жить, не замечая глубинных противоречий в обществе, не мог существовать в рамках предсказуемого, во всех отношениях благополучного, официоза. Грустными были его размышления той поры: «Или ты будешь рисовать флаг и получишь сегодня зарплату, купишь матери хлеб, или ничего не получишь, но будешь творить как хочешь». Он не ушел в подполье, не стал частью художественного андеграунда, но перестал быть «правоверным», и ворота в истэблишмент советской культуры для него полузакрылись.
Иллюзия оттепели
У Виктора Попкова никогда не получалось жить «слегка», работать «слегка». Эта трата себя по максимуму шла с детства: в школе — сплошные пятерки и в семье прозвище «головастый», в Суриковском институте, когда однокурсники делали в качестве дипломных по три-четыре работы, Попков готовил тринадцать, а став профессиональным художником, даже в заказных работах выжимал себя до капли.
Детство Попкова — заводская коммуналка в подмосковном городе Мытищи, недалеко от станции Челюскинская Ярославской железной дороги. Родители, вчерашние жители деревни, перебрались сюда в тридцатые годы. Трудный быт, нужда — мать одна поднимала детей: отец погиб в начале войны. Мать Попкова, Степанида Ивановна, вспоминала, как Виктор мальчишкой, впервые увидев на улице художницу за мольбертом, немедленно стал проситься к ней в ученики, и мать, простая, безграмотная женщина, внутренним чутьем доверяя сыну, не препятствовала его желанию, и вскоре они вместе со своим другом поступили в заводскую художественную студию. Судьба Попкова — это случай ясно выраженного, с детства услышанного призвания.
Он вошел в искусство в конце пятидесятых, в короткий период хрущевской оттепели, когда «после долгой и суровой сталинской зимы» оптимисты ожидали реформ в политике — либерализации режима, а в искусстве ощущался приток свежего воздуха, желание выйти за рамки официально утвержденного, закостенелого сталинского соцреализма. Режиссер МХАТа Леонид Леонидов еще в тридцатые годы записал в своем дневнике: «Что такое реализм? Это правда. Что такое соцреализм? Это правда, которая нам нужна». Вернее было бы отметить — правда, которая была нужна властям и которая прямолинейно утверждалась через искусство.Оттепель навеяла иллюзии, что можно жить и творить свободнее — тогда развенчали культ личности Сталина, реабилитировали многих деятелей искусства и науки, репрессированных при сталинском режиме. Появилась возможность читать Ахматову, Есенина, которые не печатались в тридцатые-сороковые годы, познакомиться с современными течениями западноевропейской живописи — словом, стало возможным прикоснуться к культурной традиции, доступ к которой был перекрыт жестким идеологическим контролем в годы сталинского правления.Это было время романтиков, социального оптимизма, когда сотни тысяч юношей и девушек отправлялись на освоение целинных земель, на ударные стройки коммунизма под аккомпанемент окрыляющих песен вроде «Коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым».
Попков вместе с другими художниками тоже ездил на ударные стройки — Иркутскую ГЭС, Братскую ГЭС, делал бесконечные этюды, наброски, «высматривал жизнь». На целине написал ряд картин из серии «Люди целины». Ранние работы Попкова «Весна в депо» (1958 год), «На работу» (1958 год), серия «Транспорт» (1958 год) вполне соответствовали официальным идеологическим установкам времени — объявлять в искусстве о великих победах коммунизма, прославлять людей труда — строителей новой жизни. В этом не было для него внутреннего конформизма, не было ни интеллектуальных, ни нравственных соблазнов. «Художник призван писать о больших явлениях жизни» — такая формула есть в дневнике Попкова, тогда он искренне восхищался грандиозным масштабом строек, стремился «воспеть» энергию труда, молодости, и сам он в то время имел «крылья» юности, был увлеченным, открытым новым веяниям в обществе.
Как курок на взводе
В поэзии, живописи, в кинематографе не случайно в это время рождаются похожие образы — в песне Высоцкого: «Образа в углу и те перекошены», у Попкова в картине «Тишина» — полуразрушенные церкви с дырявым куполом, у Шукшина в фильме «Калина красная» — затопленный храм. Во всем какая-то «вывихнутая» жизнь, трагический слом вековых устоев, Богооставленность и … отчаянная тоска по какой-то другой, нездешней Правде. В этих голосах эпохи — вся сложность внутреннего самоопределения поколения 1960–1970-х.Большая часть интеллигенции его поколения существовала по инерции, под охраной государственного признания и нехитрых законов приспособленчества, но те, кто хоть как-то задумывались, да к тому же имели талант от Бога, — они зачастую срывались в запой, подходили к «краю», не умея, не зная, как сохраниться от себя, своих страстей и от безбожного времени.
В 1966 году в последний момент тесть Попкова вытащил его из петли. Приступ отчаяния. Многое тогда навалилось — ссоры с женой из-за его запоев, бесконечные стеснения и препоны чиновников по отношению к его работам.
Шинель отца. 1970–1972
Попков вообще был человеком отчаянным, задиристым, всегда острым, неожиданным. «Все его творчество на нерве держалось. Такой был и в жизни» (художник Игорь Попов). Многие из друзей вспоминают его лихачества: «Объявили посадку на поезд. Оставалось не больше трех минут. У Вити падает монета между платформой и вагоном. Он спускается вниз, поднимает монету и забирается назад», или когда «зимой, отделившись от компании друзей, он спускается с моста к реке, и идет по еле замерзшему льду».
«Он всегда был как курок на взводе, сжатой пружиной, готовой в любой момент высвободиться», — вспоминал искусствовед Григорий Анисимов.
Показательна была его реакция на ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году. Попков тогда в знак протеста то ли всерьез, то ли в шутку постригся наголо. На предложение работать на КГБ «вежливо» уклонился: «Ну рад бы служить, но пью!» Он был одним из немногих, кто поднял руку и поддержал выдвижение Солженицына на Ленинскую премию, хотя голосовать за него в то время требовало определенного мужества. Всегда занимал очень независимую позицию по отношению к наиболее реакционной части руководства Академии художеств и Союза художников.
Художник Макс Бирштейн запомнил выразительную сцену: «В Колонном зале Дома Союзов заканчивал работу съезд Союза художников. Мы стояли с Витей и друзьями в фойе и разговаривали. Была слышна трансляция. Председательствующий говорит, что мы подходим к оценке деятельности прошлого Правления. Есть предложение признать работу хорошей, и есть предложение признать работу удовлетворительной. Когда мы это услышали, Вити с нами уже не было. Он как Гагарин шпарит по красному ковру с поднятым вверх мандатом. Президиум в замешательстве. Виктор энергичным шагом поднимается на трибуну: “Я предлагаю работу считать неудовлетворительной”.
Он был единственным, кто сказал об этом открыто. Запомнилась его молниеносная реакция, когда от дружеской беседы, может быть пустой, он моментально оказался на трибуне».
Многие отмечали, что в последний год его жизни над ним всегда висела какая-то тревога, он словно предчувствовал приближение чего-то трагического. Макс Бирштейн вспоминал, что незадолго до смерти Попков принес стопку пластинок, перевязанную ленточкой, и сказал: «Прошу проиграть это на моих похоронах».
Осенние дожди
Виктор Попков погиб, пытаясь остановить машину, чтобы добраться до дома. Случайно подошел к инкассаторской машине, его приняли за грабителя и выстрелили в упор. Прощание проходило в Доме художника на Кузнецком мосту. На сцене поставили картины «Осенние дожди. Пушкин» и «Хороший человек была бабка Анисья» — последнюю значительную работу Попкова, которую он успел завершить перед смертью. Случайно или неслучайно, но в этой картине — итог авторских размышлений о смерти, о смысле человеческого существования. Получилось, написал реквием самому себе.
«Хороший человек была бабка Анисья»
Трагическая гибель
Работая над историко-поэтической тематикой, Виктор Попков начинает свою легендарную картину “Осенний дождь”, где изобразил великого Пушкина на фоне плачущей стихии. Трудиться над полотном художник приезжал в Пушкинские Горы.
12 ноября, находясь по делам в столице, Виктор Ефимович с друзьями подходит к припаркованной Волге, чтобы попросить водителя подвезти их. Но автомобиль оказался инкассаторским. Из-за недавнего нашумевшего ограбления охранники, получившие приказание стрелять в случае опасности, открыли огонь. Художник был смертельно ранен.
На его похоронах рядом с бездыханным телом стояла незаконченная картина “Осенний дождь”.
Художник Виктор Попков — UniqАrt.ru design
Художник Виктор Попков. Искусство сурового стиля, художники-шестидесятники
Художник Виктор Попков, яркий и самобытный художник «сурового стиля». Он из поколения, которое называют «шестидесятниками», пришедшими в искусство в конце 50-х годов XX века. Это было время «оттепели», время серьезных перемен. Происходило осмысление недавней истории страны. Стало возможно обсуждение и осуждение тоталитарной власти, последовали реабилитации репрессированных, начался диалог с западным миром, появилось больше свободы слова. Общественная жизнь стала оживать. И в искусстве начались изменения. Официоз сталинской эпохи, выражавший государственную идеологию, начал понемногу уходить. В искусстве появилось выражение личного отношения к миру и человеку.
Виктор Попков «Воспоминания. Вдовы», 1966 и «Сентябрь на Мезени», 1969—1970.Детство художника прошло в поселке Челюскинский в Пушкинском районе Московской области. По окончании школы Виктор Попков учился в Московском художественном институте им. Сурикова, в мастерской Е. Кибрика. Известность к художнику пришла почти сразу — дипломную работу Попкова приобретает Государственная Третьяковская галерея. Популярность художнику принесла картина «Строители Братска». Тема трудового героизма была одной из самых популярных в советской живописи. Отдавая дань времени, Попков создает образы рабочих. «…Они словно предстоят перед зрителем, не слишком заботясь о том, как выглядят. На их лицах нет лучезарных улыбок, как это было принято в искусстве сталинской поры, напротив, рабочие серьезны и сосредоточены».
Виктор Попков «Строители Братска», 1960 и «На работу», 1958.
Творческая биография Виктора Попкова уместилась в короткие 16 лет. Трагическая гибель в ноябре 1974 года оборвала жизнь художника. Его наследие — это 90 картин в Третьяковской галерее, 20 картин находятся в Русском музее, остальные разбросаны по музеям и частным коллекциям в России и за рубежом.
Виктор Попков «Двое», 1966 и этюд к картине «Лето. Июль», 1968-1969.
На картине «Двое» изображены фигуры нежной девушки и сильного мужчины. Это картина-притча, рассказывающая о том, что мужское и женское начала существуют как параллельные миры. За эту картину в 1967 году Виктор Попков получил Почетный диплом на биеннале молодых художников в Париже. Официальные лица в России, напротив, осудили это произведение, увидев в нем непристойный подтекст.
Виктор Попков. Автопортрет, 1963. Натюрморт с кувшином и бутылкой, 1963-1967.
Идея открыть музей Виктора Попкова в его московской мастерской, к сожалению, не нашла поддержки городских властей. Тогда родственники художника решили передать часть работ на хранение в мытищинский историко-художественный музей. Эскизы и личные вещи художника — кисти, мольберты, сувениры, привезенные из командировок и поездок по России, были переданы в музей в 70-е годы XX века. Виктор Попков много путешествовал, любил Русский Север. Северные колокольцы, плетеные изделия — эти вещи воссоздают атмосферу мастерской художника в Москве, у Киевского вокзала.
У нас можно купить картины русских и советских художников, антикварные картины. Пожалуйста, оставляйте заявки о том, что вас интересует, какой художник, жанр или стиль. Мы ответим вам в самое ближайшее время.
Путешествия
С 1956 года Виктор Попков совершает продолжительные творческие вояжи по стране, в поисках оригинального материала для работ и выразительных ракурсов. Он побывал на восхитительных, грандиозных производственных стройках, осознал весь колоссальный масштаб работы, зафиксировал множество обыденных, рутинных сюжетов, которые впоследствии “опоэтизировал” и прославил. В отличии от своих сокурсников, которые искали живописные яркие места и образы, начинающий художник фокусировал свое зрение на прозаичных заурядных композициях. Это — бетонщица, заливающая раствор водой, или двое рабочих на фоне огромных колес локомотива.
Творил Виктор энергично, оживленно, словно боялся не успеть, стараясь сохранить на бумаге каждый эпизод тяжелой трудовой деятельности. Студенческая выставка этюдов, проведенная в одной из поездок на пестрила множеством точных талантливых работ Вити Попкова.
В его картинах преобладал “суровый стиль”, находящий отражение в лаконичности деталей, реалистичности образов, сухости оттенков.
Именно благодаря творческим поездкам по строительным объектам Попков Виктор Ефимович смог стать народным художником, изображающим на своих полотнах обычных работников-трудяг во время своего тяжелого монотонного занятия.
“Мезенские вдовы”
Неимоверную славу принес Попкову его цикл “Мезенские вдовы” (конец 1960-х — начало 1970-х годов), в котором он на каждом полотне отразил индивидуальный характер и трагическую судьбу женщины. Каждая работа поражает своей реалистичной самобытностью и приземистой живописностью. И хотя картины “Ожидание”, “Старость”, “Одна” исполнены трагической боли и гнетущей тоски, все же они необходимы человечеству для того, чтобы пробудить в нем гуманность и доброту по отношению к послевоенному женскому горю и одиночеству.
Тема исторических событий занимала существенное место в творчестве художника. Его разоблачающие “Чекист” и “Звонок в дверь” обличали эпоху необъяснимых кровавых репрессий, а “Шинель отца” и др. передавали непреодолимую щемящую грусть по тем, кто уже никогда не вернется из фронтовой дали.
«Теперь несите»
Картина раскрывается перед зрителем постепенно. Сначала как сцена деревенских похорон, но постепенно открывается весь масштаб замысла: здесь величие земли и значительность и величие каждой человеческой жизни, пускай и никому неведомой, деревенской бабки Анисьи.Большой мощный дуб как древо жизни, среди его багряной листвы неожиданно просвечивают зеленые листья; тот же смысловой мотив повторяется в изображении людей: группка молодых композиционно и в цветовом решении отдельна от толпы старух в черном.
Здесь вечный земной круговорот увядания жизни и ее нового зачатия, в который включены и природа, и человек. На переднем плане ребенок, который еще не может вникнуть в суть происходящего, он стоит спиной к могиле и лицом к зрителю — жизнь продолжается. Освещенная желтым осенним солнцем холмистая земля на переднем плане усыпана багряными листьями, и это «пышное природы увядание» есть движение от жизни к смерти.
Тема осени традиционна в мировом искусстве — это нота грусти, элегии, предощущения расставания и время сбора урожая и в земном, и символически в духовном смысле — время собирать сеянное. При всей трагичности происходящего колорит полотна, звонкий, янтарно-золотой придает всему произведению некую просветленность. Бабка Анисья была «хорошим человеком», и оттого жизнь ее венчается полнотой, она плодоносна. Бытовая реальность узнаваема в одежде, в типажах, кладбищенских памятниках.
Похороны происходят в маленькой северной деревушке и одновременно на широчайшем фоне, в огромном мире. Попков не случайно берет ракурс с высоты птичьего полета и решает писать «Бабку Анисью» как цветную икону… «Лица, как в иконах — охра, лепка, пробела», — чтобы перейти на принципиально другой язык — язык метафизических понятий, который для всякого столетия, вне времени.
Интересна деталь: на картине нет дождя, а люди под плащами. «Тут дождь в душе, — писал Попков, — защищенность мира от чего-то отрицательного».
На выставке «Бабка Анисья» прошла незамеченной, как говорили художники, «не получила прессу». Это было для Попкова очень болезненно
Он ждал разговора о картине, ему важно было быть понятым, услышанным, потому что в своих работах все время пытался говорить о вещах важных, сущих; пытался интуитивно пробить границу некой духовной тесноты своего поколения, о которой образно написал Высоцкий: «и сверху лед и снизу». Но значение работ Попкова, при всем его авторитете, не было до конца ясным для его современников
Он погиб 12 ноября 1974 года. Инкассаторы защищали себя и доказывали, что это было нападение. Когда стало очевидным, что произошло убийство, друзья-художники, которые были с Виктором в последние минуты его жизни, разбежались; какое-то время он еще был жив.Вспоминает мать Виктора Попкова, Степанида Ивановна: «Хоронили с колокольным звоном. Все сама делала. Приезжали семинаристы. И они так отпевали! — Весь храм дрожал. Два часа отпевали. И батюшка проповедь сколько говорил. А как привезли, пошла, в колокол ударила… Теперь несите».
Невольно вновь вспоминается картина «Мать и сын» — тема Света и Смысла, тема материнской любви и молитвенного прошения за сына, которому суждено пронести свой крест. Попков свой крест пронес без малодушия. «Человек, взыскивающий совести в искусстве», — написал о нем искусствовед Григорий Анисимов. Совесть принято называть голосом Божиим в человеке, этот-то голос и «взыскивал» Попков в жизни, правда этого поиска выплеснулась на его холсты.
Детство
Попков Виктор Ефимович (1932 — 1974 гг.) родился в Москве, в семье крестьян. Отец и мать, с ранних лет приученные к тяжёлому труду, переезжали с места на место в поисках работы.
Виктор Попков был вторым ребенком в многодетной семье из четверых ребятишек. Известие о гибели отца на войне прибыло, когда будущему живописцу было девять лет, а его самому младшему братику — несколько месяцев. Мать, по просьбе любимого мужа, посвятила всю себя детям, так и не выйдя замуж. Зато поставила ребятню на ноги, всем дала должное образование.
Семья Попковых была дружной, но бедной. Дети любили мать и, видя ее тяжелый труд, старались во всем слушать и не огорчать. Понимая, что они соединены нерушимыми кровными узами, ребята росли вместе почти без ссор и разногласий, всегда готовые прийти на выручку друг другу и оказать нужную поддержку.
Мать, Степанида Ивановна, обожала своих малышей и старалась воспитывать их в строгости, но нежности.
Такое, казалось бы, счастливое детство, было омрачено еще несколькими трагедиями (помимо гибели отца и постоянной нужды).
Смерть младшего братика, всеобщего любимца Толи, оставила неизгладимый след в душе Виктора Попкова. Он не смог даже присутствовать на похоронах малыша.
Второе яркое незабываемое потрясения произошло чуть позже, когда на Витю напал бык и повалил его на землю. Мальчику удалось спастись благодаря вовремя подоспевшей помощи.
Но, несмотря на все горести, Виктор Попков рос добрым и дружелюбным ребенком, щедрым и общительным.
“Строители Братской ГЭС”
После поездки на строительство ГЭС в городе Братск в 1960 году появилась замечательная оригинальная картина “Строители Братска”. Молодой художник долго продумывал каждую деталь полотна — фон, цвет, расстановку образов, ракурс.
Недаром задний план картины черный, это акцентирует внимание на нарисованных фигурах, а не на событиях или происшествиях. Для художника было главным правильно преподнести своих героев и показать их силу, мужество, уверенность в себе
Строители Братска — запыленные, уставшие от работы люди, но они прекрасны в своем трудолюбии и суровой, сдержанной энергии.
Примечательно, что в первоначальном виде на полотне были изображены рабочие с наколками на руках, так как большинство трудящихся на Братской ГЭС были заключенными. Но, осознавая, что в таком виде руководство не может выпустить картину на выставку, Виктор Ефимович убирает лагерные татуировки.
С тех самых пор художник становится знаменитым. Его полюбили в народе, признали критики. А Виктор Попков, картины которого покупает Третьяковская галерея и печатает передовая газета, продолжает плодотворно трудиться и радовать публику новыми оригинальными работами, живя скромно и стесненно, почти бедно.
Первые шаги на творческой стезе
В школе мальчик отличался особым прилежанием и усердием. С малых лет в нем развилось желание творить на бумаге. Вите нравилось следить за проявлением рисунка на тогдашних “сводилках” (переводных картинках), на которые он тратил все свои карманные деньги, а также наблюдать за работой соседки-художницы, которая рисовала акварелью, но чье имя, к сожалению, нам не известно.
Степанида Ивановна, первая разглядевшая в сыне порывы к работе с кистью, стала поощрять желание ребенка творить. Она отвела его в художественную школу и помогла поступить в Московское графическое училище, искренне хвалила его, воодушевляла на творческие подвиги и давала продуманные советы.
А мальчик писал везде и обо всем. Его ранние зарисовки охватывали разнообразные предметы и события — это были и деревья, и дома, и люди.
Преподаватели художественной мастерской тоже рассмотрели талант в одаренном ученике и уделяли ему дополнительное внимание. По коротким этюдам из личного альбома начинающего художника можно было увидеть, что обучение в изостудии пошло ему на пользу: на смену дилетантских набросков появляются осмысленные качественные работы, в основном пейзажи и натюрморты
Становление творчества
В 1852 году Виктор поступает в Суриковский институт на факультет графики. И хотя это не соответствовало желаниям молодого человека (он хотел учиться на отделении живописи), все же такое положение вещей благоприятно сказалось на его дальнейшей творческой деятельности. Знания и навыки, обретенные на графическом факультете, отразились в его не повторной изысканной манере живописца.
Теперь Попков Виктор Ефимович, биография и творчество которого активно оживились с поступлением в высшее учебное заведение, начинает энергично творить. Он работает в нелегких, казалось бы, неблагоприятных условиях: в маленьком бараке, где вместе с ним живет еще пять человек — мать, младшая сестра и старший брат с женой и ребенком. Теснота, бедность, недоедание — тогдашние спутники мастера.
Иногда приходилось писать в неотапливаемом коридоре, в разных валенках, съев только кусок хлеба с салом. Но это не сказывалось на творческом процессе. Виктор Попков работал самозабвенно, талантливо, уверенно, регулярно. Его великолепный талант был замечен практически моментально, одаренному студенту была присуждена вначале повышенная, а чуть позднее — Сталинская стипендия, которую он почти до копейки отдавал на нужды родных.