Оноре Домье (1808—1879)
|
Оноре Домье. Улица Транснонен. 1834г. Литография. |
Среди
художников XVI века дальше всех пошел в этом направлении Доменико Теотокопули
(1541?- 1614), получивший известность под коротким прозвищем Эль Греко (грек).
Он прибыл в Венецию с греческого острова Крит, из той отдаленной части Европы,
где искусство еще не рассталось со средневековой традицией. На родине его окружали
византийские иконы и настенные росписи, торжественно-застылые и далекие от сходства
с натурой. Он не прошел итальянской школы рисунка и потому не усмотрел в живописи
Тинторетто никаких изъянов, напротив — она восхитила его. Судя по всему, он отличался
страстной набожностью и испытывал настоятельную потребность передать ее в волнующей
форме. После недолгого пребывания в Венеции он перебрался в испанский город Толедо.
В Испании, окраине европейского мира, также были еще живы средневековые традиции,
и это обстоятельство уберегло его от критических нападок с требованиями неукоснительного
соблюдения натуроподобной формы. В отсутствие
238 Эль Греко Снятие пятой печати.
Около 1608-1614 Холст, масло, 224,5 X 192,8 см Нью-Йорк, Музей Метрополитен
Художник
обратился к тому месту в тексте Апокалипсиса, где Агнец призывает Иоанна «придти
и увидеть» снятие семи печатей. «И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником
души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили
они громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не
мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые»
(Откр. 6: 9-11). Обнаженные фигуры в конвульсивных изломах -это мученики, восставшие
из земли за небесным даром белых одежд. Конечно, средствами правильного рисунка
и аккуратной живописи нельзя было создать такую потрясающую картину начала светопреставления,
когда сами праведники взывают к уничтожению мира. Нетрудно разглядеть здесь итальянские
влияния: накренившаяся, словно раскачивающаяся композиция воспринята художником
от Тинторетто, а вытянутые извивающиеся фигуры -от маньеристов (нечто подобное
мы видели у Пармиджанино, илл. 234). Однако не менее очевидно и то, что Эль Греко
подчинил эту стилистику иным целям. Он жил в Испании, где религиозная мистика
изливалась с особым пылом. В такой духовной атмосфере маньеризм уже не мог быть
достоянием изощренных знатоков. Хотя стиль Эль Греко поражает нас своим «модернизмом»,
в тогдашней Испании никто не предъявлял художнику таких упреков, какие обрушил
на Тинторетто Вазари. Лучшие портреты его кисти (илл. 239) можно поставить в один
ряд с тициановскими (стр. 333, илл. 212). В мастерскую Эль Греко стекалось много
заказов. Чтобы справиться с ними, он нанимал помощников, чем объясняется неравноценность
подписанных его именем работ. Лишь в следующем поколении живопись Эль Греко стали
осуждать за «неестественность», а позднее выработалось отношение к ней как к дурной
шутке. И только после Первой мировой войны, когда новые направления отучили публику
прилагать одни и те же критерии ко всем художественным явлениям, искусство этого
мастера было открыто заново и оценено по достоинству.
|
Построение чертежа |
|||
Дом на улице Транснонаин
Кровавая «ошибка», осужденная Домье, сделала дом на улице Транснонайн, 12, печально известным во время беспорядков вАпрель 1834 г.. На судебном процессе следующего года были сделаны точные заявления, которые позволили коллегиальному суду установить факты, связанные с многочисленными показаниями. Построенный в 1796 году на углу улиц Транснонен и Монморанси , этот дом занимал участок, на котором сохранились остатки монастыря: это было одно из тех парижских пространств, оставленных для спекуляций после продажи товаров духовенства с 1793 года. По оценкам, они составляли четыреста из трех тысяч трехсот семидесяти гектаров, которые тогда составляли город. Двое владельцев дома в доме не проживали. Но арендаторов было не менее тридцати четырех, в том числе пятеро детей. В начале правления Луи-Филиппа население центра Парижа росло. Все помещения были заселены, включая чердаки.
Представитель жилой среды Парижа до Османа
В этом доме тридцать «рабочих» занимаются, по большей части, на местном уровне, самыми разными профессиями и распределяются по этажам в соответствии со своим достатком:
- на первом этаже — лавочники или ремесленники;
- на первом и втором этажах — более состоятельные ремесленники или малые предприятия;
- на верхних этажах служащие, рабочие, подмастерья и поденщики — это ювелир, шляпник, золочение на бумаге, ножны, монтажник по бронзе, маляр, каменщик, швея, художник, стекольщик, полировщик часов или ремонтник.
Это здание отражает плотность и разнообразие мероприятий в центре Парижа во времена июльской монархии . Здесь сосуществуют ремесла, торговля и жилищное строительство. Ремесленники, рабочие и даже производитель обоев Breffort живут в комнатах, прилегающих к их мастерской, прилавку или бизнесу. И, опять же, театр предлагает два-три спектакля в неделю!
Эти показания предоставляют точную информацию об образе жизни и менталитете жителей, которые, несмотря на различия в судьбе, по-видимому, принадлежали к относительно однородному фону. Почти все они укрылись в двух или трех квартирах сзади, чтобы избежать случайных пуль со стороны улицы, когда войска ворвались в дом.
Такое веселье между жителями могло объяснить тот факт, что все семьи, погибшие в результате резни, продолжали жить вместе под этой крышей после трагедии.
Transnonain Street
Текущий бренд и мемориальная доска на углу улицы Шапон
Старая улица Transnonain , расположенная между улицей Мишель-лем-Конт и улицей Майором , была открыта в начале XIII — го века; его называли последовательно улицей Шалон или де Шалон, улиц Трусс-Нонен, улиц Трас-Путен, затем улиц Тасс-Нонен и, наконец, улиц Транснонен. Rue Transnonain соответствует части улицы Бобур, расположенной между улицами Гренье-Сен-Лазар и Мишель-ле-Конт на юге, и улицей Мэр, которая проходит вдоль Сен-Николя-де-Шамп на севере. Он принадлежал северной части района Сен-Авой ( бывший 7- й округ ) и южной части Сен-Мартен-де-Шам ( бывший 6- й округ ). Он был поглощен улицей Бобур в 1851 году.
Мировая художественная культура
17.2. История и реальность в творчестве О. Домье
Выдающийся мастер литографии (разновидность графики, печатной формой для которой является поверхность камня) французский художник Оноре Домье (1808—1879), будучи человеком, ненавидящим всяческое угнетение и насилие, всегда откликался на злободневные вопросы своего времени, давая им собственную оценку. Известная литография «Улица Транснонен» (1834) была воспринята современниками как протест против террора и кровопролития, наступивших после Июльской революции.
Исторической основой этого произведения послужили события апреля 1834 г., связанные с разгоном политической демонстрации правительственными войсками. Из дома №12 по улице Транснонен из какого-то окна, прикрытого жалюзи, выстрелили в солдат, разгонявших демонстрацию. В ответ на это солдаты ворвались в дом и убили всех жильцов.
О. Домье. Улица Транснонен. 1834 г. Литография. Британский музей, Лондон
Вот как описывал это произведение автор одной из лучших книг о художнике М. Ю. Герман:
«Тусклые лучи дневного света падают в маленькую полутёмную комнату. Они бесстрастно освещают картину чудовищного разгрома. На пол свисают простыни с развороченной постели. Воздев к небу скрюченный подлокотник, свалилось набок старое кресло. В холодном свете наступающего дня видна фигура упавшего навзничь человека. На ночной рубахе пятна засохшей крови… Человек мёртв. На лице его сохранилось выражение муки и гнева. Он упал прямо на тельце своего ребёнка, смешав свою кровь с его кровью.
Как, должно быть, страшны были последние минуты жизни этого человека, когда в темноте, даже не видя своих врагов, он голыми руками дрался с солдатами, чьи штыки уже были в крови его родных! Рядом на полу видна голова мёртвого старика. Лицо его застыло и заострилось, редкие седые волосы рассыпались по полу. В глубине комнаты — едва различимый в полумраке труп женщины. Время остановилось. Всё тихо и неподвижно. Тёмные зловещие пятна высыхают на полу.
Но Домье не хотел изображать мучеников. Упавший на пол у своей постели человек был бойцом. Пусть он погиб не на баррикадах и не с оружием в руках, но он боролся из последних сил, до последнего вздоха. И потому, даже рисуя его мёртвым, в одной рубахе и ночном колпаке, Домье не сделал его жалким. Напротив, этот нелепый ночной наряд подчеркнул мускулистое тело, размах плеч. Именно бойца Оноре поместил в центре рисунка и именно на него направил лучи света. Пусть этот образ, где слились воедино холодная неподвижность смерти и застывшее движение борьбы, станет главным в рисунке. Домье хотел, чтобы литография рождала не жалость, а гнев».
Именно так она и была воспринята современниками:
«Это не карикатура, не шарж, это кровавая страница современной истории, страница, созданная живой рукой и продиктованная благородным негодованием. Домье в этом рисунке достиг небывалой высоты. Он сделал картину, которая, будучи лишь чёрно-белым рисунком на листе бумаги, не стала от этого ни менее значительной, ни менее долговечной. Бойня на улице Транснонен останется несмываемым пятном на её виновниках».
Описание картины Оноре Домье «Законодательное чрево»
В раннем детстве Оноре Домье с родителями переезжает в Париж, и с этого времени у мальчика появляется множество интереснейших занятий – таскать сладости в лавочке бакалейщика, болтать с уличными потаскушками, часами за кем-то наблюдать из подворотни. Отец тщетно пытался научить сына своему ремеслу стекольщика – тяжелое, требующее терпения занятие совершенно не давалось непоседливому подростку, и случай помогает пристроить его посыльным в адвокатскую контору.
Самым увлекательным занятием для юного Оноре было рисование карикатур, а его первые модели – старшие мальчишки на соседних улицах – частенько мстили юному карикатуристу, настолько точными и смешными были его быстрые рисунки. Непосредственность и веселый, нагловатый характер Оноре сближает его с известными людьми и именитыми живописцами, таким как Делакруа, Гранвиль, Коро. Бальзак же восторженно сравнил его талант с «мускулами Микеланджело».
В 1832 году за карикатуру на короля Луи Филиппа, изображенного в виде уродливой груши, что по-французски созвучно со словом «дурачок», Домье на шесть месяцев попадает в тюрьму. Однако множество созданных там работ и слава его как блестящего карикатуриста только повышает популярность художника, и на свободу он выходит счастливым с множеством предложений работать в сатирических изданиях.
С конца XVIII века государственное руководство Франции находилась в глубоком политическом и экономическом кризисе, чем неоднократно провоцировались кровавые революционные движения, и сатирическое искусство Домье вдохновляло возмущенные народные массы на мятеж против действующей королевской и парламентской элиты. Как работник газеты, художник мог часами просиживать в законодательной палате Бурбонского дворца, где изучал манеры поведения политиков, их разговоры и всю систему парламентской власти Франции.
Свою лучшую литографию «Законодательное чрево» Оноре Домье создает в 1834 году. На ней амфитеатром восседают депутаты парламента, в ярких и точных миниатюрных копиях которых любой мог узнать известного политикана или алчного продажного чиновника. Одни пустыми взглядами уставились в потолок, другие травят друг другу развлекательные байки, третьи откровенно ковыряются в носу. Жирные, уродливые и отталкивающие лица, грузные фигуры, председатель явно забыл, где он находится и что должен говорить, – как в огромном желудке, они поглощают все заработанное народом, сбрасывая на него свои «непереваренные» нечистоты.
Парижане с нетерпением ждали работы бесстрашного мастера, радовались острой и меткой критике, откровенно смеялись вместе с ним. Над каждой своей работой мастер трудился, как над произведением искусства. Подобно созданному им знаменитому живописному образу Дон-Кихота, рыцарь без страха и упрека Оноре Домье всю свою жизнь сражался с коррумпированной верхушкой общества и с королями, всегда был солидарен с чаяниями простых людей и постоянно подтверждал собственные слова о том, что нужно принадлежать своему времени.
Описание картины Оноре Домье «Прачка»
Тяжелый труд, уносящий силы и здоровье молодых женщин, описывал в своих творениях Оноре Домье. Проживая на острове, ему постоянно приходилось наблюдать эту ежедневную женскую работу.
Тяжело переживая тяготы бедного люда, Домье не мог быть равнодушным , сторонним зрителем, однако, и помочь тут было нечем. Эти переживания вылились в целую серию картин, где героини с достоинством и благородством несут свой тяжкий крест.
«Прачка» была написана в 1861 году, и живописцу удалось настолько ярко и монументально передать женский образ, что общество сравнивало эту картину со скульптурами Микеланджело.
На картине молодая еще, не старая женщина поднимается по высокой лестнице с маленьким сыном. Тюк с мокрым бельем от тяжести скатывается все ниже, большие, сильные руки покраснели от холодной воды, однако, сейчас женщину заботит не это. Видно, что мальчик с трудом поднимается по ступенькам, и мать поддерживает его словом.
Терпеливость, спокойствие и забота – этим окрашен весь образ женщины. Никакой изнуряющий труд, никакая нищета и дикая усталость не заглушают в настоящей женщине эти материнские качества. Самые невыносимые условия, будто бы, отходят на второй план, главная жизненная ценность – этот малыш, его маленькие радости или огорчения. Да ведь и сам малыш, видно, что устал.
Материнская тема всегда тревожила художника, Его приводила в недоумение сила чувств бедных женщин – до изнеможения работая в тяжких условиях, женщины умели оставаться нежными, трепетными и ласковыми матерями сохраняли такие качества, как достоинство, благородство, настоящую красоту.
Задний план картины высвечен светлыми тонами, из-за чего фигура женщины – прачки выглядит еще более мощной, сильной, величественной. Именно величие простой женщины хотел подчеркнуть Домье, и у него это получилось.
Описание картины Оноре Домье «Улица Транснонен»
Оноре Домье – художник-карикатурист. “Улица Транснонен” была написана им в рамках работы в одном из лучших журналов Парижа “Карикатура”. Полотно создано 15 апреля 1834 года. Для создания картины были использованы обычный лист бумаги и простой карандаш, при помощи которого художнику удалось передать суть трагических событий, свидетелями которых стали многие жители Парижа, проживающие на улице Транснонен.
Центральное место на картине отведено отвратительного вида человеку, точнее труппу этого человека. Тело распростерто у подножия большой кровати, с которой оно было сдернуто самым бесцеремонным образом. Человек одет в ночную рубашку и колпак. Глаза его закрыты, руки и ноги разбросаны по полу. На белой ткани ночной рубашки, задранной выше бедер, виднеются темные пятна. Скорее всего это кровь. Тело мертвеца хорошо освещено, углы комнаты сокрыты во мраке, но и он не в силах скрыть того, что здесь имеются и иные действующие лица.
После пристального осмотра удается заметить, что убитый лежит вовсе не на полу, а на теле ребенка, совсем еще малыша. Ребенок перевернут на живот, лица его не видно, из под труппа мужчины виднеется лишь маленькая голова и руки. Ребенок заколот ножом и от этого картина преступления становится еще ужаснее.
В правом нижнем углу картины виднеется голова мертвого старика. Постель разобрана, на полу такие же пятна, что и на рубашке человека у кровати. У стены в левой части картины лежит полная женщина. Она также неподвижна, как и остальные персонажи полотна, смерть настигла ее неожиданно и от того картина становится еще более мрачной, но вместе с тем естественной. Полотно лишено театральности, свойственной этой эпохе, все до предела просто, трагично и печально. Картина не похожа на художественное произведение, это скорее фоторобот, составленный опытным экспертом на месте преступления.
Домье, Оноре — WiKi
Домье родился в Марселе в 1808 году в семье стекольщика. С детства увлекался рисованием, освоил мастерство литографа. Поначалу зарабатывал на жизнь созданием литографий-иллюстраций для музыкальных и рекламных изданий. В 1832 году за карикатуру на короля («Гаргантюа», 1831) Домье был на полгода заключён в тюрьму. С 1848 по 1871 год создал не менее четырёх тысяч литографий и ещё столько же иллюстраций карандашом.
Составил себе в 1840-х годах громкую известность карикатурами на политические обстоятельства, общественную и частную жизнь выдающихся людей Франции того времени. В эпоху Луи-Филиппа начал работать в сатирическом журнале Caricature Шарля Филипона. Рисунок Домье сух и грубоват; но представляемые им типы и сцены полны жизни, поразительной правды, и, вместе с тем, едкой насмешки. Впоследствии сатирические рисунки Домье начали появляться в журнале «Charivari». Это были сцены из «Похождений Робера Макера» (с подписями Филипона).
За этой серией следовали другие, под заглавиями: «Les Actualites», «Les Divorceuses», «Les Femmes socialistes», «Les Philantropes du jour», «Les Grecs», «Les Gens de justice», «Les Pastorales», «Locataires el proprietaires», «Les beaux jours de la vie» и т. д. Революция 1848 г. доставила содержание двум любопытнейшим его альбомам: «Idylles parlementaires» и «Les Representants representes». В 1871 г. Домье записался в члены Парижской коммуны.
Из живописных произведений Домье известны: «Восстание» (1848), «Мельник, его сын и осел» (1849), «Дон-Кихот, отправляющийся на свадьбу» (1851), «Прачка» (1861), «Шахматисты» (между 1863 и 1867). Он продолжал писать картины до самой смерти, даже когда совсем ослеп. Его гротескные, утрированные, нарочито грубо исполненные образы вызывали восхищение Мане и Дега; существует мнение, что Домье был первым импрессионистом.
Бодлер выделял Домье, которого уже в 1845 году поставил в один ряд с Энгром и Делакруа: «Домье поднялся до больших высот, сделал карикатуру жанром серьезного искусства, он великий карикатурист. Чтобы должным образом оценить Домье, нужно рассматривать его и с точки зрения мастерства, и с точки зрения содержания. Домье-художника отличает прежде всего уверенность. Его рисунок — это рисунок крупного мастера, он щедр и свободен, это своего рода непрерывная импровизация, но при этом в нём нет ничего от механических навыков художника, успевшего „набить себе руку“».
Из-за большого наплыва посетителей, Оноре Домье повесил у себя на двери табличку:
«Тот, кто приходит ко мне, делает мне большую честь. Тот, кто не приходит, приносит величайшее наслаждение».
Детство и юность
Будущий художник родился 26 февраля 1808 года в Марселе, в семье стекольщика. Когда мальчику исполнилось 8 лет, отец перевез семью в Париж, надеясь, что там его ремесло заимеет больший спрос. При этом рассчитывал, что сынишка будет помогать ему. Но тот не проявлял никакого интереса к стекольному делу.
Он рос настоящим разгильдяем, любимым занятием мальчишки было наблюдать за жизнью парижских улочек: вон там в подворотне стирают прачки, а на углу торгуются проститутки, булочник разгружает тележку ароматных круассанов…
Вокруг юного Оноре кипела разнообразная и интересная жизнь, которую так хотелось запечатлеть во всей красоте момента. Если бы он мог создавать такие рисунки, какие видел в альбомах из книжной лавки! Но мальчик лишь изображал шаржи на соседских мальчишек, углем на оберточной бумаге.
Успев поработать и помощником адвоката, и приказчиком в книжной лавке, парнишка в 14 лет, наконец, осуществил давнюю мечту — стал брать уроки живописи и скульптуры. Вскоре познакомился в галерее «Пале Рояль» с известными художниками тех времен Камилем Коро, Жаном Гранвилем, начал работать в мастерской живописца Эжена Бурдена. В 1828 году Оноре увлекся новой техникой изображения – литографией. В этом жанре выполняет свои первые работы, которые приносят ему долгожданный заработок.
Читать онлайн «Оноре Домье» автора Эсколье Раймон — RuLit — Страница 14
Домье обрушился и на другого ветерана наполеоновских войн: на маршала Мортье{68}, герцога Тревизского. В 1834 году он пытался сформировать правительство. Это обстоятельство побудило Домье извлечь на свет некий каламбур, приписываемый Наполеону (который будто бы называл своего маршала «большая мортира малого действия»), и изобразить Мортье в виде пушки, извергающей из дула ордена. Этот самый герцог Тревизский подвергался еще более несправедливым нападкам, которые нельзя оправдать никаким политическим пылом. В самом деле, на рисунке «Маршал Мортье накануне битвы под Ватерлоо» художник изобразил маршала сидящим в теплом колпаке у жаркого огня и симулирующим больного — будто этот доблестный солдат дезертировал с поля битвы. (Еще один навет: на рисунке «Не угрожает ли нам кризис в отношениях с Америкой?» Домье изобразил маршала Мортье, опять-таки в душегрейке мнимого больного, между герцогом Орлеанским{69}, подстригающим себе усы, чтобы никто не мог его узнать, и принцем Жуанвильским, прячущимся за занавеской.)
Напротив, «Бюжо{70} в замке Блэй» не вызывает у нас подобного сочувствия. Солдат, садовод и тюремщик — таков поистине «Толстяк Жан Бюжо», о котором «Ривароль» в 1842 году язвительно писал: «Он обладает таким завидным душевным равновесием, что способен в один и тот же день убивать людей и сажать капусту. Вся его наука сокрыта в словах: „Не пускать!“ Он крепко запомнил эти слова с того самого дня, когда его, новобранца, впервые поставили на часы. Вот потому-то ему и поручили сторожить замок Блэй».
И все же объектом для подавляющего большинства карикатур Домье, подчас уничтожающих, послужили прежде всего два человека, стоящие во главе государства… Я уже называл обоих: это Луи-Филипп и Тьер. Первый был королем французов. Второму было суждено стать президентом Третьей республики, которая являлась, так сказать, его законнорожденным детищем.
Необходимо прочитать страницы, написанные острым пером Жермены Шерпен. Эта статья называется: «Сто одиннадцать изображений господина Тьера».
«Тьер был на одиннадцать лет старше Домье, но умер он лишь на полтора года раньше художника. Решающим рубежом в жизни обоих явился 1830 год… Июльская революция стала для обоих важнейшим фактором, позволившим им выразить себя. Три славных дня превратили Тьера, к тому времени уже известного журналиста, сотрудника „Конститюсьоннель“, вместе с Минье и Каррелем{71} основавшего пресловутый „Насьональ“, в самого видного политического деятеля, опору и советника Июльской монархии. Именно он, в силу того что он собой олицетворял, как, впрочем, и из-за своего нескладного телосложения, неизменно обращал на себя острие сатиры Домье…
На протяжении всего срока существования „Карикатюр“, с 1830 по 1835 год, Тьер фигурировал во всех ее политических сериях… как неизменный участник гротескного балагана, каковым являлся, на взгляд Домье, режим Луи-Филиппа… На рисунке „Министерский Шарантон“, как и в другом — „Двор Короля Пето“, Тьер — попросту самый маленький из всех персонажей. Вообще, его малый рост породил множество прозвищ: „Маленький Никудышник“, „Карманный депутат“, „Директор карликовой труппы“, „Лилипут Третьего сословия“. В литографии „Законодательное чрево“ среди всех своих то ли дремлющих, то ли переваривающих пищу коллег, он кажется самым живым, единственным, который явно не скучает, даже, возможно, наслаждается парламентским фарсом…».
После отмены свободы печати Домье лишь в 1848 году, при непрочном режиме Второй республики, снова обрел возможность бить по своей излюбленной мишени.
«Одна из самых лучших карикатур этой поры, бесспорный шедевр Домье, — „Матереубийца“: Тьер, вооруженный резиновой дубинкой больше его самого, готовится нанести удар прессе — прилежной молодой женщине, склонившей свой чистый профиль над доской с исписанными листками. В своем неведении опасности, озаренная светлым сиянием, она сильнее карлика, который ей угрожает. Порадуемся же тому, что в 1850 году прессе пришлось страдать от жестоких ограничительных законов: мы обязаны им одним из самых впечатляющих произведений французской литографии».
После Второй империи, которая в еще большей мере связала руки Тьеру, чем Домье, деспотизм этого «никудышника», «спасителя порядка и освободителя страны» становился день ото дня все сильнее. У одних это вызывало едкую насмешку, у других — снисходительную иронию: «Маленький король» — называл его Жюль Фавр{72}. «Адольф Первый» — вторил ему Бисмарк, который не мог предвидеть, что в один прекрасный день явится другой Адольф, который зачеркнет и навсегда загубит дело всей его жизни.